Тайный воин. Мария Семёнова

играл очень тихо. И пел в четверть голоса – только для них. Когда гусли смолкли, Светел выждал немного, потом отважился спросить:

      – Так он дошёл, что ли, дядя Кербога? А почему его на щитах несут? Оттепелью нашли?..

      Скоморох убрал гусли в коробку:

      – А это тебе решать, маленький огонь.

      Светел покосился на отца. Жог Пенёк сидел закрыв глаза, осунувшийся и постаревший. Светелу показалось, будто седых прядей у него надо лбом стало против прежнего вдвое.

      В дороге

      Когда оботуры начали отдуваться, пробиваясь в снегу, вперёд выгнали мальчишек. Полозновицу, оставленную санями по дороге сюда, успело замести по колено, спасибо хоть на том, что ледяного черепа не намёрзло. Новые ложки привычно засновали лапками, уминая и раскидывая косые белые гребни. Навьюченный Сквара двигался тяжелее других, но, когда наступал черёд рушить целик, выходил и рушил. Малышня по-прежнему толклась за спиной, боясь отойти. Ознобиша пытался держаться за кожух, но через рукава получалось плохо, а варежки он потерял. Временами малыш силился говорить, начинал сбивчиво о чём-то рассказывать, потом смолкал и лишь часто дышал Скваре в шею. От него пышело жаром. Похоже, дела у сироты были по-настоящему плохи.

      Когда Сквара, взопревший и красный, в сто первый раз свалился назад, к нему по готовому тору на широких беговых лыжах подошёл Ветер.

      – Что не бросишь? – спросил весёлый котляр. – Умаешься эдак, завтра совсем ног чуять не будешь.

      Сквара перевёл дух, ответил:

      – Не брошу. Атя своих покидать не благословил.

      Ветер засмеялся:

      – А у тебя надея осталась родителя повидать?

      Сквара покосился на Лихаря, подошедшего с другой стороны.

      – Надеючись, – пробурчал он, – и оботур рогами наподдаёт.

      Теперь котляры смеялись уже вдвоём.

      – Учитель, – сказал Лихарь. – Воля твоя, а я паршука отобрал бы да об дерево головой.

      В нём угадывался недавно повзрослевший юнец. Гордый каким-то подвигом и жаждущий продолжения. Сквара всем телом повернулся к нему, постаравшись и Ветру спину не подставлять. Хотя умом знал – бесполезно.

      – Я те отниму!

      Лихарь снова заулыбался:

      – Учитель, воля твоя… вразумлю ощеулку?

      Сквара оскалил зубы. Схватка намечалась безнадёжная. Хотён с дружками оглядывались, боялись что-нибудь пропустить.

      – Бить надо, кто плачет, а наставлять, кто слушает, – задумчиво проговорил Ветер. – Этот сам себе казнитель, ему других не надобно. Пусть несёт, коли охота. Щады запросит или с рук спустит – мозглёнка в сугроб, неслушь в кулаки. Всем любо?

      Сквара промолчал. Лихарь поклонился.

      – Иди тропи, дикомыт! – крикнул Хотён, недовольный, что обидчик увернулся от колотушек.

      – Учитель, воля твоя, всё же надо было младшего брать, – вновь начал своё Лихарь, когда котляры вернулись к саням. – Тот как воск, что вылепишь, то и будет…

      – Дурак ты, – сказал Ветер.

      Лихарь поклонился и замолчал.

      Когда наконец