Тайный воин. Мария Семёнова

остановились. Светел отлепил руки от задника, вышел вперёд.

      К середине дня он перепробовал уже всё. Приминал снег лапками и раскидывал сугробы лопатой. Брал таском, впрягаясь вместе с Зыкой. Толчком двигал сзади…

      Когда место ночлега скрылось за подъёмком, стало казаться, будто пройдено необычайно много. Тогда Светел доел строганину, чтобы не угасал костёр в животе.

      Несколько раз он устраивал себе передышку. Бросал тропить, принимался теребить отца, разминать ему руки и ноги. Даже обталкивал бока кулаками, обутыми в рукавицы. Чего не сделаешь, чтобы разогнать кровь. Самому Светелу было и без кожуха жарко.

      Когда Жог завозился, начал поднимать голову, сердце радостно взлетело: очнулся!.. Вот теперь всё будет хорошо. Сейчас отец встанет и…

      – Атя, я сейчас, сейчас… – Он начал было развязывать верёвку, но отец смотрел на него, не узнавая.

      – Куда в обрыв правишь, дурень, я тебя!.. – захрипел Жог, пристально разглядывая впереди что-то незримое остальным. – Лево, Зыка, лево!..

      Пёс так обрадовался хозяйскому голосу, что вскочил и усердно поволок влево, даже с тора сошёл.

      – Зыка, право!.. – заорал Светел, до смерти испугавшись, что санки сейчас застрянут на целине.

      – Я тебя, дурня, – повторил Жог и уронил голову.

      Зыка посмотрел на одного, на другого… отвернул голову, улёгся.

      Светел подошёл к нему, хромая на обе ноги.

      – Зыка… вставай…

      Кобель приоткрыл один глаз, с неодобрением глянул на бестолкового щенка, опять отвернулся.

      Светел беспомощно смотрел на него. Хотелось лечь рядом, уткнуться лицом в снег и не вставать больше. Тащиха-позёмка небось скоро все следы заметёт…

      В мохнатый бок с силой въехал твёрдый нос снегоступа.

      – А ну вперёд, дрянчуга!.. Вперёд, говорю!..

      Кобель оскорблённо вскинулся, рявкнул, зубы лязгнули. Светел бросил посох, припал на колени, обнял грозно ворчащего пса.

      – Вперёд, маленький… Ну давай, давай…

      Зыка встал. Сердито вытряхнул шубу. Нагнул голову. Сделал шаг…

      Светел побежал к задку саней, торопясь, покаме Зыка не перерешил. При мысли о том, что завтра всё повторится… и послезавтра… у него начали отниматься руки и ноги. Поэтому он оставил думать и просто толкал.

      – Зачем меня взяли? – в сто первый раз спрашивал Ознобиша. – Ведь Ивень… Второго сына прежде не забирали…

      Ветер выполнил обещание. Подстёгин сирота ехал в санях. Иногда он вылезал из болочка и шёл сам. Потом уставал, тогда Сквара подсаживал его обратно.

      В голосе Ознобиши звучала такая тоскливая тревога, что Сквара сказал ему:

      – Я Ивеня всего раз и видел… плохо помню его. Он добрый был? Раньше?

      Ознобиша ответил с трепетной убеждённостью:

      – Он лучше всех был.

      – Значит, и сейчас лучший, – сказал Сквара. – Может, он так мораничам полюбился, что младшего брата в котёл решили забрать.

      Это была, конечно, неправда. Два нагих