Девочка из города. Любовь Воронкова

нужен мне твой совет. Я взяла в дом девочку Валентинку – сироту, беженку. Думаю, что я это хорошо сделала. Но вот некоторые люди говорят, что напрасно, и ругают меня за это. Что ты скажешь? Как присоветуешь? А может, люди правду говорят, что чужое не приживается?..»

      Девочки остаются в доме одни и ведут хозяйство

      Мать ещё затемно уехала с дровами на станцию.

      Когда забрезжило в окнах, дед разбудил Грушу:

      – Молодая хозяйка, вставай! Пора печку топить. В школу не пойдёшь сегодня – дома некому.

      Груша не могла открыть глаза, не могла голову поднять с подушки. Но дед не отставал:

      – Вставай! Телёнок пойла просит. Куры у крыльца собрались, корму ждут. Вставай и подручных буди. А мне некогда с вами долго разговаривать: меня в амбаре ждут!

      Дед ушёл. Груша встала и тут же разбудила Таиску и Валентинку:

      – Идите помогать. Одной, что ли, мне все дела делать?

      – Мои дела, чур, на улице, – сказала Таиска, – а в избе ваши!

      Таиска живо оделась. И пока полусонная Груша укладывала дрова в печке, Таиска сбегала на задворки, принесла охапку морозного хвороста, схватила ведро и пошла за водой.

      Груша затопила печь. Жарко заполыхали тонкие, хрупкие прутья. Но хворост прогорел, а дрова задымились и погасли. Груша начала раздувать. Дым ударял ей в глаза. Груша сердилась и чуть не плакала с досады.

      – А ты что стоишь и только смотришь? – закричала она на Валентинку. – Думаешь, тебе дела нет? Ступай, ещё хворосту принеси!

      Валентинка накинула платок, вышла на улицу и остановилась. Как хорошо! Розовые облака в светло-голубом небе, розовые дымки над белыми крышами, острые огоньки на сугробах. И морозец – лёгкий, скрипучий. А в воздухе уже что-то неуловимое, напоминающее о весне…

      Валентинка прошла на задворки и вытащила из-под снега охапку хвороста. Груша встретила её на пороге и нетерпеливо выхватила хворост из её рук:

      – За смертью тебя посылать! Тут печка совсем погасла, а она идёт не идёт. Правду тётка Марья сказала: ни с возу, ни на воз!

      Валентинка молча исподлобья глядела на светло-русый Грушин затылок, на её голые локти с ямочками. Никогда ещё не видела она такого неприятного затылка и таких неуклюжих рук. А голос какой резкий!

      «Была бы тётя Даша дома, так ты на меня так не кричала бы, – думала она, – побоялась бы матери. А вот без неё…»

      И вдруг пустой, неуютной и печальной показалась ей изба. Словно солнце ушло за тучу, словно погас огонёк, который озарял её.

      «Хоть бы скорее вечер! Хоть бы скорее она приехала!»

      Но день ещё только начинался, открывая целый ряд неожиданных неприятностей.

      – Лезь в подпол за картошкой! – приказала Груша. – Вот бадейка, набери полную!

      – Как – в подпол? – спросила Валентинка. – В какой подпол?

      – Ну вот ещё, какой подпол! Уж подпола не знает!

      Груша подняла дверцу подпола. Валентинка заглянула – там было темно. Ну как это она туда полезет? Вдруг там… мало