Девочка из города. Любовь Воронкова

как она рассердилась, даже покраснела вся! Она схватила Таиску за руку, нашлёпала и выгнала из горницы.

      – Бессовестная! – кричала она на Таиску. – Жалости у тебя нету! Сердца у тебя нету! Или у тебя вместо головы пустой котелок на плечах?!

      Таиска ревела, а девчонки, видя такую грозу, бросились в кухню, поспешно надели свои валенки и одна за другой шмыгнули за дверь.

      – Иди сюда, дочка! – ласково сказала мать Валентинке. – Иди посиди со мной, послушай, что я расскажу тебе.

      Валентинка молча уселась на скамеечку возле её ног. Мать рассказывала какую-то сказку. Валентинка не слышала её. Мама стояла у неё в глазах, стояла такая, какой она видела её в последний момент, испуганная, с развевающейся прядкой. И Толя, обхвативший её шею обеими руками…

      «Мама! Мамочка! Мамочка!..» – повторяла про себя Валентинка, обращаясь не к этой, живой, а к той, умершей. И вдруг посреди весёлой сказки она уткнулась в серый фартук женщины и громко заплакала.

      Мать не утешала Валентинку. Она только гладила её тёмные волосы:

      – Поплачь, поплачь, дочка! Поплачешь – сердце отойдёт…

      Таиска, у которой давно высохли слёзы, с удивлением смотрела на Валентинку. Что это? Таиска ревела – так ведь её нашлёпали. А Валентинка чего ревёт? Ведь ей же сказку рассказывали!

      – Большая, а плачет, – сказал Романок.

      – Я, когда был большой, никогда не плакал!

      – Дурачок! – прошептала мать и улыбнулась сквозь слёзы.

      Мать устраивает необыкновенную баню

      В субботу вечером, убрав скотину, мать вытащила из печки огромный чугун с горячей водой и сказала:

      – Ребятишки, готовьтесь!

      – Сейчас в печку полезем! – закричала Таиска. – Париться!.. Валентинка, в печку полезем!

      Валентинка думала, что Таиска вышучивает её. Как это они вдруг полезут в печку?

      – Чудная эта Валентинка, – сказала Груша, – ничего не понимает. А ещё городская!

      Тем временем мать вытащила из печки все горшки и кринки, настелила всюду свежей соломы – и в самой печке, и на шестке, и на полу возле печки. Налила в таз горячей воды, сунула в него берёзовый веник и поставила в печку.

      – Баня готова, – сказала она. – Кто первый?

      – Я! – закричала Таиска, живо сбрасывая платье. – Я готова!

      – Ну уж нет, – возразила Груша, – ты успеешь. Тут и постарше тебя есть!

      Но пока-то Груша говорила, пока-то развязывала поясок, Таиска уже залезла в печку. Мать прикрыла её заслонкой, а Таиска плескалась там и выкрикивала что-то от избытка веселья.

      – Лезь и ты, – сказала мать Валентинке. – Печка широкая, поместитесь.

      – Я измажусь вся! – прошептала Валентинка.

      – А ты осторожнее. Стенок не касайся.

      Валентинка разделась, неловко полезла в печку и тут же задела плечом за устье, чёрное от сажи.

      – Разукрасилась! – засмеялась мать.

      – Лезь, лезь скорее! – кричала Таиска из печки. –