Под знаком ЗАЖИGАЛКИ. Олег Самов

даже увеличили в этом году, – задумчиво протянул Денис Шестаков. – Ок, перестроимся.

      Ободзинский ещё минуту молча мерил шагами кабинет. Все тоже молчали.

      – Денис, тендер проводит наш филиал в Тюмени?

      – Да.

      – Проконтролируй, пожалуйста, результаты.

      После пятнадцати минут быстрого и конкретного обсуждения других проектов Ободзинский совещание закрыл.

      – Денис, задержись, пожалуйста.

      Когда последний человек закрыл дверь кабинета и погас Зум, Ободзинский повернулся к Шестакову, неподвижно сидящему на том же самом месте:

      – Денис, меня беспокоит состояние дел в отделе коммерциализации технологий твоего управления. И работа Нины Семёновой непосредственно.

      Шестаков, не поднимая головы, молча заштриховывал квадратики в ежедневнике, выстраивая каменную стену под записями совещания.

      – Я попрошу тебя лично подключиться к задачам отдела. А завтра к девяти утра я жду от тебя на почту отчёт о текущем статусе проектов отдела.

      – Ок, – Денис поднялся и так же молча закрыл за собой дверь кабинета.

***

      …Ободзинский с гордостью поставил два бокала с советским шампанским и один бутерброд с колбасой на маленький круглый столик буфета Мариинки. Он был счастлив! Волшебство! Мариинский театр! «Жизель»! Первые дни нового, двадцатого первого века он встречает с самой красивой девушкой их курса! Да что там курса – всего университета! Всего Питера! Всего мира!

      Лиза всё-таки успела занять столик, хотя она вышла в фойе вместе с хлынувшей толпой через раскрытые седой старушкой-капельдинером высокие, украшенные вензелями с позолотой двери неспешным шагом после начала антракта, ясно давая понять, что ей спешить некуда. Всё должно быть и так подготовлено к её приходу. А как иначе?

      Её большие карие глаза в обрамлении чёрных густых ресниц, с интересом разглядывающие портьеры театра, короткое коричневое каре блестящих в свете хрустальных люстр волос, из-под которого выглядывала худенькая и такая милая шейка, которую хотелось покрыть поцелуями. Всё это сводило с ума и занимало все его мысли. Последние две недели учёбы гидродинамика и сейсмика нервно курили в сторонке, ожидая возвращения блудного сына-третьекурсника к учебникам. Предстоящая сессия в Горном университете обещала быть для Ободзинского непростой.

      Несмотря на то, что он выскочил из зала за пять минут до начала антракта, таких умников, как он, в фойе хватало. В очереди пришлось постоять добрых десять минут. Сейчас очередь вилась и изгибалась за поворотом.

      – Ободзинский, перестань летать в облаках. Ответь, что такое любовь? – она пригубила шампанское и лукаво посмотрела на него.

      – Повышение уровня дофамина и серотонина при взгляде или общении со своим сексуальным партнёром, – чётко доложил он.

      – Какой ты зануда. То есть всё, на что я могу рассчитывать в будущем после нескольких лет общения с тобой, это повышенный уровень серотонина? – она притворно сдвинула брови.

      – Нет,