Мой покойный муж. Екатерина Бакулина

мою дочь не жалел! Тварь!

      Ярость в голосе.

      Я понимаю Джона, и была бы у меня дочь, пожалуй, я думала бы так же. И дело не в том, что мне жаль… Но я не могу!

      – Я не могу… – говорю тихо, горло перехватывает, говорить удается с трудом. – Я просто не могу, Джон. Что бы он ни сделал… не в нем дело… я просто не могу…

      – Давай! Живо! – рявкает Джон страшно. – Бери щипцы и покажи мне. Иначе окажешься с ним рядом!

      Страшно так, что кажется, меня вырвет сейчас. Жаль, что в обморок упасть не выйдет, это помогло бы потянуть время. Давно я разучилась в обморок падать.

      Словно во сне подошла.

      Представить, что так пытать будут меня… нет! Я не вынесу этого. Я этого точно не заслужила. Я ничего не сделала.

      Но не могу.

      – Бери, – говорит Гордан, сам вкладывает щипцы с раскаленным прутом мне в руки. Тяжелые… Подталкивает в спину.

      Я готова разрыдаться на месте. Не могу!

      – Давай! – требует Джон.

      У меня руки дрожат. И колени. Я пытаюсь шагнуть к Нэту…

      Смотрю на него… Что мне делать?

      – Не бойся, – шепотом говорит Нэт, смотрит мне в глаза. Спокойно смотрит.

      Он не боится. По крайней мере, изо всех сил старается показать, что это так.

      Не могу, нет!

      Всхлипываю громко. И просто роняю все… щипцы разжимаются, прут катится в сторону. Не знаю, что будет теперь, но я не могу.

      – Гордан! – слышу сквозь шум в ушах. – Раздень ее!

      И даже не сразу могу все это осознать.

      Только пальцы Гордана касаются моего плеча.

      – Эй, Боб! – говорит он. – Принеси нашатырь, а то вдруг леди станет плохо.

      Усмехается.

      – Нет! – я вскрикиваю. – Не надо!

      Поздно. Гордан крепко держит меня. И вдруг склоняется к уху.

      – Не бойся, – говорит шепотом. – Ничего не будет. Это игра.

      Какая к черту игра! Если тут же я чувствую, как он с треском режет шнуровку на моем платье. Глупая мысль мелькает, что все, платье теперь испорчено, а ведь отличное было… но какое дело до платья, если то, что хотят сделать со мной, – намного страшнее. Это сложно осознать.

      – За что? – я почти плачу. – Не надо!

      – Не смей! – рев Нэта словно рев зверя. – Не трогай ее! Ублюдок, мать твою! Отпусти!

      И звон цепи. Нэт дергается, пытается вырваться так, что кажется, цепи лопнут вот-вот или крюк в потолке не выдержит, выскочит.

      – Не дергайся, – холодно говорит ему Джон. – А то будет хуже.

      – Ты обещал! Какого черта! – рычит Нэт. – Не смей!

      Джон криво ухмыляется.

      – Ты тоже клялся мне в верности. И где же она?

      – Ублюдок! Не трогай!

      Нэт рвется что есть сил, тянет цепи… Что толку от этого? Даже если вырваться, то что? Драться с королем? С него станется. Но стоит только свистнуть, и сбежится охрана.

      Гордан методично раздевает меня. Я судорожно пытаюсь ухватиться хоть за что-то, хоть за сорочку, но он просто режет от воротника и вниз, сорочка падает, Гордан вырывает из моих рук.

      – Не надо, – прошу я. От страха хочется расплакаться…