Мой покойный муж. Екатерина Бакулина

ладонью по лицу. Вздохнул, почти со стоном.

      И вдруг снова подался ко мне, совсем близко.

      Меня разом затрясло, я зажмурилась. Он замер, я чувствовала его дыхание на своем лице.

      – И как ты себе это представляешь? – спросил он. – Ты снова лишишься чувств, а я тихонько трахну тебя, пока ты не дергаешься? Ты даже не почувствуешь, так удобно. И тогда все будет как надо?

      Едкая желчь в голосе.

      – Простите, милорд… – только и смогла выдавить я.

      Он выругался. И отстранился, потом и вовсе встал с постели.

      – Раздевайся и спи, – сказал холодно. – Я вот тут, на диванчике.

      – А если завтра утром придут, захотят узнать… – у меня дрогнул голос.

      – Я им скажу, что все отлично. И ты… – усмехнулся, – вела себя как подобает.

      – Но как же… А если они хотят увидеть простыню?

      – Простыню? Зачем? – удивился он, с минуту смотрел на меня озадаченно. – Кровь? Что на момент свадьбы ты была девственницей? Не бойся, не в этом доме. Здесь этим никто не страдает.

      – Вы не можете так говорить. Не можете знать…

      Он вздохнул. Взял нож и шагнул ко мне.

      Я чуть было не заорала, даже рот зажала ладонью. Сжалась.

      Но он только откинул одеяло. Полоснул ножом по своей ладони… несколько капель упало на простыню.

      – Кровь, – сказал он. – Ты довольна? Теперь спи.

      Я сжалась в клубок тогда, не спала всю ночь. Думала, лучше бы он уже сделал все как надо, и было бы спокойнее. Все равно ведь придется. Лучше сейчас. Ожидание хуже смерти. Неизвестность хуже…

      Он говорил потом, что эту свадьбу вовсе не хотел… да в гробу он видал и свадьбу, и меня в качестве жены. Но так вышло, что его прижали… было за что. Сказали, что либо он остепенится, заведет семью и будет вести себя тихо, либо лишится головы. Выбор не богатый.

      О том, за что, я узнала от его матери. Потом… куда позже. Он увел у Джона, тогда еще принца, его любовницу. И девка-то была случайная и «так себе», и долго бы не продержалась, надоела бы Джону. Но принц не стерпел.

      Глава 4. О том, как сложно спорить со взрослым сыном

      – Миледи, сэр Кристофер Муррей ожидает вас!

      Кит стоит у окна. Жесткая складка между бровей, плотно сжатые губы. Он знает.

      – Мама? – поворачивается ко мне. – Ты уже знаешь? Ты ведь для этого здесь?

      У него на столе – вскрытое письмо.

      – О твоем отце? Он просил меня поговорить с тобой.

      – Он не виновен!

      Кит убийственно серьезен, настолько, что одновременно хочется рассмеяться и расплакаться.

      – Кит… – Я подхожу к нему, хочется обнять или тряхнуть, я не знаю. – Кит, ты ведь знаешь, почему его обвиняют?

      Он поджимает губы – упрямо, хмуро, совсем как Этард, сейчас это сразу бросается в глаза…

      – Из-за Майрет, – говорит тихо, смотрит на меня. – Мне Макинтайр написал. Но это неправда.

      Глухо и почти отчаянно.

      Так искренне, что я слегка теряюсь.

      – Кит, ты разве не знаешь своего отца?

      Да, согласна, мне самой это кажется как-то слишком, но я не могу отрицать факты.

      – Знаю.