Внутренний дворец. Мария Архангельская

Тонкую шею Дамилар охватывала шёлковая лента – та самая, которую носили вместо кушака на поясе. Её длины с избытком хватило, чтобы обмотать и вокруг шеи, и вокруг балки.

      – Господи! – по-русски сказала я, когда прибежавшие евнухи отогнали нас и принялись снимать тело. Усин оглянулась на меня, и я глупо спросила: – Это она повесилась, да?

      – Может, и повесилась. – Усин помолчала и уточнила: – За воровство могут и палками забить. Уж лучше так…

      – Забить? В смысле – до смерти?

      – Ну да.

      Так нас стало четверо.

      Настроение в тот вечер в комнатке, когда мы готовились ко сну, было подавленным. О происшедшем не говорили, да и вообще ни о чём не говорили, просто молча разделись и легли. Но необходимость выплеснуть случившееся всё же была сильнее воцарившихся во дворце страха и растерянности. Пусть шёпотом, но происшедшее обсуждали, хотя и на удивление недолго.

      – Но зачем бы ей воровать? – поделилась я своими сомнениями с Усин на следующий день за завтраком. – Она всё равно не смогла бы эту заколку носить и едва ли смогла бы продать. Разве что она была… ну… – Есть ли тут слово «клептоманка»? – Желание оказалось сильнее разума?

      – Пообещай, что никому не скажешь, – придвинулась Усин ближе, понизив голос.

      – Могила, – с готовностью кивнула я.

      – Чего?

      – Ну, буду молчать, как покойник в могиле.

      – А-а… Ну, покойники, знаешь, тоже разные бывают. Надеюсь, Дамилар нас беспокоить не станет, мы-то ни в чём не виноваты… Говорят, она зубы съела, а язык не сумела!

      – Чего?

      – Ну, болтала много.

      – Дамилар? – удивилась я. Как раз Дамилар из всех девушек казалась мне наиболее молчаливой. Как правило, просто тихо сидела в уголке, прислушиваясь к нашим разговорам.

      – Ага. Видели, как она шепталась кое с кем. Не то доносила, не то ещё чего… Вот и вынесли из дворца в белом шёлке.

      Шепотки не утихали ещё пару дней, а потом на нас навалились хлопоты по приготовлению к какому-то местному празднику, и о происшедшем, казалось, все начисто забыли.

      4

      И в перьях цветных в высоте засверкал

      Их знак, лишь взошли колесницы на вал.

      На знаке белели шнуры – для него,

      Их кони в шестёрках добры – для него.

      Со свитой приехал прекрасный наш гость.

      О чём же рассказы пойдут у него?

Ши цзин (I, IV, 9)

      – А что, дорогая сестра, – весело сказал ван Лэй, даже не успев сесть на предложенную ему поговорят, у тебя тут появился цветочек из «прибежища луны»?

      – Тальо, – не поворачивая головы, бросила императрица.

      Вроде при виде её брата можно было не падать ниц, так что я ограничилась обычным женским поклоном, удивительно напоминающим европейский реверанс. Ван повернулся в нашу сторону и впервые посмотрел на свиту императрицы.

      – Хм… – задумчиво протянул он, обозрев меня с ног до головы. – Необычна. Это ж какого цвета у неё волосы? Цвета… коры тополя? Нет, пожалуй, потемнее…

      – Пусть оттенок подбирают художники. Если кому-то