Жребий. Стивен Кинг

суматоха. Как только она начала стихать, масла в огонь подлила статья в портлендском «Телеграфе». Там были помещены и рассказы участников операции. Дом Хьюберта Марстена оказался лабиринтом, крысиным логовом узких коридоров, окруженных пожелтевшими грудами старых газет и пирамидами старых книг. Собрания сочинений Диккенса, Скотта и Мариэтта, списанные из городской библиотеки предшественницей Лоретты Стэрчер, так и остались в связках.

      Джексон Херси поднял одну из газет, начал перели стывать и застыл. К каждой странице была аккуратно приклеена долларовая бумажка.

      Норрис Вэрни обнаружил, что Ларри поступил очень мудро, не войдя в дом через переднюю дверь. К столу напротив нее была привязана винтовка, курок которой, в свою очередь, оказался соединенным с ручкой двери. Дуло смертоносного оружия было нацелено в дверь на уровне сердца.

      («Ружье было заряжено, понимаете, – вставляла здесь Одри. – Ларри или любой другой, вошедший туда, попал бы прямо к райским вратам».)

      Были там и другие странные вещи, менее мрачные. Сорокафутовая связка газет заслоняла дверь в столовую. Одна из ступенек лестницы, ведущей наверх, провалилась и легко могла сломать кому-нибудь ногу. Скоро стало понятно, что Хьюби Марстен был не просто странным, а совершенно ненормальным.

      Его нашли висящим на балке в спальне за верхним холлом.

      (Сьюзен и ее подружки пугали друг друга рассказами, услышанными от взрослых. У Эми Роуклифф во дворе стоял маленький сарайчик; девочки залезали туда и, умирая от страха, рассказывали о доме Марстенов, изобретая самые жуткие детали, до которых только могли додуматься. Даже теперь, через одиннадцать лет, мысль об этом неизменно воскрешала в ее памяти образ маленьких девочек, сбившихся в кружок в тесном сарае Эми, и саму Эми, которая рассказывает, млея от ужаса: «Его лицо все распухло, и язык почернел и вывалился, а мухи так и вились вокруг. Это моя мама говорила миссис Вертс».)

      – …место.

      – Что? Извините. – Она вернулась к реальности. Бен уже подъезжал к повороту на Салемс-Лот.

      – Я говорю, это было очень мрачное место.

      – Расскажите мне, как вы побывали там.

      Он невесело усмехнулся и включил верхние фары. На миг среди сосен мелькнула темная двускатная крыша, и все исчезло.

      – Началось это, как детская игра. А может, так и было. Помнится, случилось это в 52-м. Дети всегда любят залезать во всякие заброшенные места… Я много играл с мальчишками с окраины; теперь многие из них, должно быть, уехали. Помню Дэви Беркли, Чарльза Джеймса – его мы звали Сонни, Гарольда Рауберсона, Флойда Тиббитса…

      – Флойда? – переспросила она с удивлением.

      – Да. Вы что, его знаете?

      – Знаю, – ответила она и, боясь, что ее голос звучит странно, поспешила сказать: и Сонни Джеймс тоже здесь. Он держит заправку на Джойнтнер-авеню. Гарольд Рауберсон умер. От лейкемии.

      – Они все были старше меня, на год или два. У них было что-то вроде клуба, понимаете? Принимаются только Самые Страшные