День другой – кошмар все тот же. Евгений Меньшенин

Катя.

      – Дело в том, – сказал папа, – что… что…

      Он почесывал затылок и покусывал губы.

      – В общем, ты попала в автокатастрофу, и у тебя… у тебя нарушение…

      – Я попала куда?

      – Происшествие на дороге.

      – Прои… Почему я не помню? И почему, почему мои руки и ноги целы? – она посмотрела на руки, которые казались ей чужими – они были слишком взрослыми для нее. Будто ей пришили руки ее собственной мамы. Не могут у девочки быть такие руки…

      Отец посмотрел на врача.

      – У вас амнезия, – сказал врач. – Вы не помните автокатастрофы и последствий и не помните, как вас лечили. Поэтому вы в больнице под нашим наблюдением. Мы проводим тесты, анализы, пытаемся вернуть вам память.

      – И сколько я уже тут? – Катя посмотрела сначала на врача, потом на отца.

      Папа набрал воздуха в легкие и сказал:

      – Около года.

      У Кати брови подскочили вверх. Ей как будто залепили пощечину. Она открыла рот, но смогла только выдавить шипящий звук.

      Отец взял ее за руку.

      – Мне очень жаль, милая.

      – Что? – медленно выговорила Катя. – Целый год? – она говорила очень тихо, ее глаза бегали по полу, будто пытались найти там какие-то ответы. – Боже мой! Господи! Так что я… я… пропустила целый год в школе? А как же мне теперь догонять? А как же мои друзья?

      – Милая моя, я с тобой. Я тебя не брошу, вместе мы справимся, – сказал отец.

      Он сел к ней на кровать и обнял ее.

      – Я что… Просто лежала тут целый год? И… И теперь мне надо учиться с младшими? Как будто двоечница какая-то?

      – Ну… – протянул отец. – Все не совсем так.

      Катя посмотрела отцу в глаза.

      Тот отвел взгляд.

      – Мне жаль тебе такое сообщать, но тебе было 27 лет, когда ты попала в автокатастрофу…

      У нее открылся рот, и она буквально не могла закрыть его обратно, ей не хватало воздуха.

      – Не может быть, – прошептала она.

      Папа кивнул и поджал губы.

      – А… А….

      Катя сама не знала, что хотела сказать. Она посмотрела сначала на свои руки, потом на ноги.

      – Тут есть зеркало? – спросила она.

      Папа достал из кармана маленькое зеркало, будто заранее знал, что она его попросит.

      Катя посмотрела на себя, и невыразимый ужас ошпарил ее изнутри. В следующую секунду она разрыдалась и упала на кровать, лицом в подушку.

      Отец погладил ее по спине.

      Врач посмотрел на часы и сказал, что вернется через десять минут.

      Когда Катя немного успокоилась, вернулся врач. Он будто знал, сколько нужно ей времени, чтобы проплакаться. Врач сел на стул и кивнул отцу Кати.

      – Доча, звездочка моя, – сказал папа. – Мне нужно тебе еще рассказать кое-что очень неприятное.

      – Что уж может быть хуже, – сказала Катя, вытирая слезы белым рукавом.

      – Я бы предпочел такое не говорить, но иначе нельзя. Мы очень долго думали с Алексеем Вадимовичем и…

      – А кто такой Алексей Вадимович? – спросила Катя.

      – Ой, простите, пожалуйста, – сказал врач, – каждый раз забываю. Алексей Вадимович