Таинственный дом на Монмартре. Фортюне дю Буагобе

а к концу статьи был так потрясен, что даже забыл, где он находится.

      Оторвавшись от газеты, виконт встретился глазами с комиссаром, наблюдавшим, как меняется выражение его лица под впечатлением прочитанной статьи.

      Казалось, что комиссар видит насквозь состояние его души, и бедный виконт побледнел, столкнувшись с его прямым вопрошающим взглядом. Он вздрогнул, когда полицейский, продолжая смотреть ему прямо в глаза, выдвинул ящик письменного стола, вынул из него какой-то предмет и протянул ему со словами:

      – Не вам ли это принадлежит, сударь?

      Комиссар держал в руке книжечку из русской кожи для хранения визитных карточек.

      – Ну да… разумеется, – пробормотал Сервон. – Это мой бумажник… Я не знал, что потерял его…

      После того, как он произнес эти слова, наступила такая ледяная тишина, что бедный виконт буквально онемел.

      Он чувствовал, как на него давит пронизывающий взгляд грозного собеседника, и ему даже показалось, что надвигается какая-то неведомая опасность.

      Через некоторое время Сервон взял себя в руки и со всей безмятежностью, на какую был в тот момент способен, заявил:

      – Полагаю, сударь, что вы отправили за мной своего агента не для того, чтобы возвратить мне столь малоценный предмет.

      – Разумеется, нет, – ответил комиссар, продолжая буравить его взглядом. После чего он добавил, тщательно выговаривая каждую фразу: – Этот бумажник был найден вчера утром у входа в сад… Сад относится к домовладению на Монмартре… На входной двери, рядом с которой нашли бумажник, обнаружены следы крови… Извольте взглянуть, на бумажник попало несколько капель…

      И он пальцем указал на маленькие черные пятна, проступившие на коже.

      В романе «Отверженные» Виктора Гюго есть замечательная глава, которая называется «Буря в голове».

      Можно с уверенностью сказать, что в этот момент в голове Сервона бушевала самая настоящая буря.

      Мысли у него перепутались, но вдруг он поразительно четко представил все события, которые произошли за последние сорок восемь часов.

      Сервону были понятны возможные последствия этих событий. И воспринимал он их точно так же, как воспринял бы безмятежно гуляющий человек, если бы перед ним внезапно разверзлась земля.

      Несчастный виконт покрылся смертельной бледностью и с трудом смог выдавить из себя:

      – Я не знаю… Не понимаю, где я мог потерять этот бумажник.

      Комиссар по-прежнему смотрел в упор на виконта, у которого теперь был очень жалкий вид. В глазах полицейского ясно читалось презрение.

      Должно быть, он подумал: «До чего же труслив этот негодяй».

      – Жертвой отвратительного преступления, совершенного этой ночью на Монмартре, – медленно проговорил комиссар, – является господин де Панкорво, один из ваших друзей…

      Сервон жестом показал, что не согласен с последним утверждением.

      – Во всяком случае, человек вашего круга… Он был очень богат, и есть мнение, что его заманили в западню, чтобы там