Над вечным покоем. Кирилл Вер

иначе. Марков гнил в душе, жена впитывала его тоску и не могла исправить ситуацию. Все, что ей оставалось, – терпеливо ждать, пока не явится новое Потрясение. Юлька решила сегодня не готовить завтрак. Съев, что попалось под руку, она устремилась прочь от опостылевшего дома и унылого супруга, убившего в ней страсть к жизни. Юля с шумом открыла заваленную снегом входную дверь, впустив ночной холодный воздух, и Маркова обдало ледяной прохладой. И как только комната опустела, а напряженность, созданная женой, моментально исчезла, Марков мигом заснул тяжелым сном.

      Через пару часов Марков проснулся и с голодным урчанием в животе уселся за обеденный стол. От вчерашнего ужина ничего не осталось, а жена утром ничего не успела приготовить, поэтому мужчина доедал резиновое беличье мясо приготовленное ночей семь назад. К моменту пробуждения на улице успело взойти солнце. Полуденное время Марков встретил с жуткой головной болью и неописуемой слабостью в мышцах. Он ел, опершись на спинку стула, и без интереса смотрел, как пыль кружится по Юлиному дому. Единственная жилая комната в избе служила и спальней и кухней. Небольшой бревенчатый дом совсем не походил на хоромы зажиточного дохтура, и супруги вдвоем едва умещались в четырех стенах. В правом углу стояла широкая печь, поднимающаяся до потолка. Здесь Юлька и Марков готовили. Возле печи расположились полочки, на которых ютились всевозможные горшочки, тарелочки и стаканчики. По левую руку стояла кровать, где было сложно уместиться двум взрослым людям. Марков же сидел за столом в центре. Несмотря на малый размер, дом все равно казался уютным благодаря стараниям Юли, часто наводившей порядок. Но сколько бы она ни старалась, после долгой приборки в комнате оставалось много пыли, которую будто надувало ветрами Потрясения.

      Покончив с запоздавшей трапезой, Марков еле встал со стула. Он занялся утренним туалетом и лениво натянул на тело шерстяные штаны и растянутую телогрейку. Сегодня невыспавшемуся зверолову кровь из носу требовалось покончить с оленем. Вчера он просто-напросто сбросил тушу в холодный подвал, ибо свежевать и разделывать добычу не было никаких сил. Перед тем как лечь в кровать, Марков дал себе слово разобраться с дичью до заката, но время неумолимо бежало вперед, а охотник переоценил свои силы. После бессонной ночи копаться в ледяном погребе страсть как не хотелось, поэтому Марков махнул рукой на обещания. Как-нибудь завтра, когда выспится. Но когда со свежеванием туши будет покончено, окажется, что в Речном нечего делать. Маркову оставалось только бухать да идти охотиться в лес. Беготня на морозе вызывала отвращение, а пьяное беспамятство вовсе не прельщало. В отличие от Митрича, охотник как мог сдерживал порывы к пьянству и прикладывался к бутылке лишь в моменты необузданной тоски. Вместо разгулья он старался по мере сил помогать по дому – чинить что-то, готовить, подметать. Однако повседневные дела ради сотрясания закисших мозгов быстро надоедали, и Марков скрипя зубами вновь уходил за