Диалоги с самсарой. Стиходелии. 2012—2021. Дмитрий Гольденберг

на роже.

      И в носу – золотая серьга.

      Вы назвали меня гармонистом.

      Раздвигаю гармоний меха

      В сладострастном порыве неистовом,

      В бутерброде – греха и стиха!

      Нефертити

      [1]

      При переливании из пустого в порожнее

      Произошла утруска с усушкою.

      Агроном Лысенко победно лизнул мороженое,

      Скрестив кукурузу с гишпанской мушкою.

      Фукидид Фукидидыч, присев, сделал фуки и дрюки.

      Дормидонт Дормидонтыч, танцуя брейк данс, сунет руки в помятые брюки.

      Кристобальд Христофорыч смешает картишки, врастая в жабо.

      Марианна, пыхтя Беломором, крадёт портмоне из манто…

      [2]

      Швыряй горстями кокаин —

      В толпы́ ликующей когорты.

      Порты открыв на серверах,

      Ори – до вздутия аорты.

      Текут лучи из пирамид.

      Куда же? В темя Нефертити.

      И мы провидим ход судьбы

      За гранью огненной финифти.

      И мы предвидим ход конём —

      В леса, за грань доски шах-мата.

      И мы играем днём с огнём,

      Засунув сельдь в карман бушлата.

      [3]

      У венценосного лица

      Весной закапало с конца.

      Зимою капало из носа

      И шли тунцы, из Барбадоса.

          У саблезубого истца

          Болели летом чреслеса.

          Считал по осени птенцов

          Корнелий Усов-Леденцов.

      На мо́зги капал капельдинер,

      А шпрехшталмейстер шелестел.

      Их по реке несло на льдине

      На груде неподвижных тел.

          Усы Корнелия Камелия

          Навздрючивала бриолином.

          А параллельно, в это время я

          И кол тесал и бил клин клином.

      И был пострел, везде поспевший,

      Затычкой в бочках пив и вин.

      А капельдинер, поседевший,

      Сидел на льдине, как пингвин.

      [4]

      …А, дроболызнув, хлобыстнуть.

      А, хлобыснувши, дроболызнуть.

      И, изгвоздавшись, взбаламуть

      Осевшую на дне бутыли истину.

      Лишь нища говн, лишь днища суден.

      Вершитель судеб неподсуден.

      Великий Кормчий – неподкупен.

      Великий Гад – уконтропуплен!

      [5]

      Длинные скачки́ по поверности свинцового глобуса, тщательно смазанного свиным жиром.

      Экклезиастус Эридиус 3-й располосовал сожительницу кожаной плетью.

      Юный император, во вкус правленья войдя, закусывает сперму трех кавалергардов вымоченным в бургундском вине инжиром.

      Экклезиастус Эридиус 3-й, располосовав сожительницу вто́рую, ищет сожительницу третью.

      [6]

      Вышла на улицу, жмурясь от солнца ты, несколько эдак помятая.

      Улица протекала безотносительно, о твоём экзистенсе навряд ли помя́туя.

      Реальность равнодушна к окурку, упавшему на дно бутылки на кухне, зане

      Родион печатает одним пальцем ундервудный трендифолос, одновременно