Диалоги с самсарой. Стиходелии. 2012—2021. Дмитрий Гольденберг

хризантемами.

      Жрецы между собой мухлюют с терминами.

      Февраль, вдохнувший в город хлад и жуть,

      Жонглирует в ночи ветрами северными.

      А чистый Логос? Вновь уходит в путь

      Сквозь фьорды бухт, ветвистыми расселинами.

      Хрустальная балалайка

      [1]

      Жозефина Горемыкина, каннибалка-лакомка,

      Отдайся мне.

      Вильгельмина Доремифасолина, хиромант-недотыкомка,

      Покайся во сне.

      Покайся, тебе… скидка выйдет.

      [2]

      Патрик Лемаж, московский оборотень, вернись ко мне.

      Председатель правления объегоривает всех на свете и женится на свинье.

      Интернатный питомец шаманом заводится в печально известные в народе кусты.

      Глаза, проклюнувшиеся сквозь скорлупу коросты, пялятся на растопыренные персты.

      Скрещиваю бабу Клаву я с Балаклавою, вот же попутал бес!

      Смешиваю Филомену я с Агриппиною из-за восьмипудовых веласкесовских телес.

      Смешиваю кислое с длинным я, в результате употребления разных типов колёс.

      Мчится тачанка с юга, нахлёстывая, из апогея в апофеоз.

      Тачанка с юга.

      [3]

      Киевский дядька дым кольцами серо-сизыми

      Нанизывает на нафабренные усы.

      Стягами по́ ветру веются мокро его осклизлые

      Развешенные на осине трусы.

      Зри, как сражается с этою лось осиною,

      С дубом бодается глупый телец.

      Дядька решает, не подкрепиться ли лососиною,

      Выныривая из навешанных на усы колец.

      Осень раскинется бузиной в огороде,

      Смородин гирляндами, горстями рябин.

      Пересчитавши цыплят в курятнике у дяди Володи,

      Волк увидит на морду нацеленный карабин.

      Жозефину засасывает светом, мистическим и красивым,

      В нависший над городом злонамеренное НЛО.

      Нам остаётся лишь, запивая котлеты пивом,

      Беспомощно регистрировать это зло.

      Goodbye, Жозефина.

      [4]

      Хрустальная балалайка Гаусса

      Запиливает мощный дабстеп.

      Рок-н-ролл готтентота.

      Вчера ты – усталый водитель «Икаруса»…

      А завтра – Аменхотеп!

      Мечта идиота.

      Возвращение Чёрного Духа

      Вы назвали меня гедонистом.

      Я послал Вас на троицын грех.

      Я мечтал – загорелым горнистом.

      Я имел у горнистов успех.

      Я бродил, словно ёжик в тумане.

      Я, икая, Икаром горел.

      Я водил, словно вошь на аркане,

      Любопытствующий спецотдел.

      Окрестили меня маркитантом,

      Балагуром на скользкой стезе,

      Балансирующим на пуантах,

      Крылышкуя, сродни стрекозе.

      Стрекозлом, мезозойским складавром,

      Я вальсировал, потен и пьян.

      Уходил, дело сделавшим мавром,

      Утром, ёжась, в промозглый туман.

      Приходил, растопырив ходули.

      Проходил,