Охота на маленькую щуку. Юхани Карила

что-нибудь на бутерброд положить?

      – Да откудова тут взяться-то.

      Элина обвела взглядом набитые товаром полки. Посмотрела на Хету, которая улыбалась и смотрела на нее единственным зрячим глазом так, словно Элине все еще три года и она спрашивает, можно ли поиграть ножичком.

      Элина почесала в затылке.

      – Как это нет ничего? Вон, ветчина вроде.

      – Вареная колбаска есть, и ветчинная, «Готлер», но ничего вашего, с Юга-то, нету.

      – И не надо ничего с Юга. Грамм двести вареной.

      – Во как, значит, и наша тебе сгодится.

      – Всегда она мне годилась.

      – Да уж знаю-знаю я, вам бы такую подавай, чтобы тонюсенькая была, да в меду маринованная.

      – Кому это «вам»?

      – Южанам.

      – Слушайте, я не…

      – Да ладно, дразнюся я просто… Ну так чего хочешь-то?

      – Вареной двести граммов, пачку сосисок и упаковку фильтров для кофеварки, у меня вроде кончились.

      Хета собрала продукты на прилавок. Вытянула снизу полиэтиленовый пакет, уложила в него провизию и принялась вспоминать, как Элина пятилеткой еще была, да убежала и Хета ее догоняла. И вот они носились по покосу, как лиса и заяц. Элина припустила так, что у Хеты чуть инфаркт не приключился, но в конце концов она Элину поймала и устроила ей головомойку. Хета сказала, что Элина всегда была упрямой, замкнутой и странной девочкой, так же как ее мать всегда была упрямой, замкнутой и странной женщиной. И возможно, именно поэтому Хета всегда так сильно любила Элину.

      – Тяжеленько мне было, когда мать твоя померла, – сказала Хета.

      Казалось, она вот-вот заплачет, но, сделав над собой усилие, взяла себя в руки. Ребенком Элина спрашивала у Хеты, что случилось со вторым ее глазом. Хета говорила, что спрятала его в Юлияакко в потайное место, откуда глаз может следить за Элиной, когда сама Хета отлучилась. От этого Элине снились кошмары, будто она просыпается среди ночи, а глаз Хеты, размером с футбольный мяч, устроился на одеяле перед ней и смотрит на нее.

      – Хорошо, что в родную деревню-то приезжаешь, – сказала Хета. – Присматриваешь за домом и за Совой. У него тоже приятелей не много. Все его считают полным идиотом, а как по мне, так он всегда славный был.

      – Да.

      Хета приподняла на пакете ручки и подвинула его к Элине.

      – А на Ям-озеро-то не ходила?

      Элина взялась за пакет.

      – А что?

      – Не надо туда ходить-то.

      Элина хотела было снять пакет с прилавка, но Хета крепко его держала.

      – Хорошим это не кончится, – сказала она. – Опасное место.

      – Что ж, опаснее других, что ли?

      Элина снова потянула пакет на себя. Хета продолжала крепко его держать. На лице ее застыла улыбка – извиняющаяся и страшная одновременно.

      – Не ходи туда, – повторила Хета.

      Элина пожала плечами.

      – Не обижайся, конечно, но выглядишь ты просто жутко, – сказала Хета. – Все лицо поедено. Уже ходила туда, как я погляжу, а?

      – Что за допрос-то?

      – Это необычная щука.

      Элине захотелось выйти из магазина, немедленно, и она с силой потянула