Частные случаи ненависти и любви. Виктория Черножукова

не скучал. Судя по энергичному выражению его лица – так бы слушал и слушал! «И зачем я только повелась?! Еще вчера было ясно, что здесь захолустье: ни историков нормальных, ни архивов. На что я рассчитывала? Скорее обратно в Ригу! Посижу в архивах – разберусь. В конце концов, еще раз поговорю с профессором Упениексом».

      – Спасибо, Бронислав Давидович, что уделили мне время. – Она резко встала. – Вы очень-очень помогли. И тебе, Юра, спасибо. Извините, что я так внезапно, но у меня автобус…

      Она подцепила сумку и пулей унеслась в прихожую. Растерявшийся Рюмин вышел следом. Она как раз успела зашнуроваться.

      – Подожди, я тебя провожу. Только с Фишманом попрощаюсь, – бормотал Юра, беспомощно глядя на мгновенно собравшуюся девушку.

      – Не-не-не. Спасибо. Сама доберусь. Я не люблю, когда меня провожают, – жестко отрезала Лиза, открывая дверь. – Спишемся!

      Юра послушал, как затихает звук шагов в лестничном пролете, и вернулся в комнату, в которой все еще витал запах ее дезодоранта.

      – Вы уж простите меня, Бронислав Давидович! Я только хотел, чтобы она из первых рук…

      Рюмин плюхнулся обратно в кресло, мрачно глянул на недопитую Лизину чашку и уткнулся взглядом под ноги.

      – Ну и что за глупости ты придумал – извиняться? – Фишман укоризненно покачал головой. – И что за глупости сидеть сейчас здесь, изучая свои тапочки? Лучше бы догонял свою беспокойную подругу. Мне она, кстати, понравилась. Хорошенькая, не дура – чего тебе еще надо? Не понимаю.

      Юра взглянул на Фишмана с некоторой обидой.

      – А почему вы решили, что не дура? Она же уперлась как овца и никаких аргументов не слушала. Умные люди так не поступают! – Он набычился, сжал зубы. «Нет, дура! Она просто дура! Как можно было так вот просто взять и уйти?! Меня кинула, старого человека обидела. Дура!» – не умолкал внутренний голос.

      Профессор, похоже, расслышал его мысли.

      – Обижаться на факты – это нормальная реакция юности. Ну не смогла девушка справиться с чувствами, так это не от малого ума, а от того, что чувств в избытке. Она себе этого упыря-Мелдериса уже успела придумать: красавец, летчик, писатель и защитник зверушек. Практически латышский Экзюпери. Может, даже влюбилась в фантазию свою – у барышень это, знаешь ли, моментально случается, – а тут я…

      – Бронислав Давидович, а есть хоть малейшая вероятность, что был еще один Герберт Мелдерис? В смысле что ее летчик и ваш палач – это два разных человека? Бывают же всякие совпадения.

      – Юронька, если ты меня сейчас спросишь, есть ли у нас вероятность встретить на улице Ригас динозавра, я отвечу: всякое в жизни бывает. Но в случае с Гербертом Мелдерисом – нет. Никаких совпадений. Это тот человек. И дело не в моих детских воспоминаниях. Люди, с которыми я встречался – те, что рассказывали о нем, – были в здравом уме и в твердой памяти. Они приводили подробности, мелкие детали… Когда твоя жизнь полностью в чьей-то власти, становишься очень внимателен, любой пустяк обретает