Частные случаи ненависти и любви. Виктория Черножукова

через месяц уже не осталось… Нацисты как могли боролись с кучностью. Например, время от времени устраивали «сортировки»: делили людей произвольно на две группы, одна уходила на работы, а вторая – в расход. А в конце июля собрали всех стариков по спискам и куда-то увезли. Говорили, в «специальный лагерь», но конечно, просто расстреляли… В Погулянском лесу, за городом. Там потом все время расстреливали: четыре тысячи в начале августа, тысячу сто – в ноябре. У немцев была строгая отчетность. Даже обручальные кольца, которые снимали с трупов, взвесили и учли – сто пятьдесят пять килограммов. И еще шестьдесят пять кило золотых серег. Я, когда работал над книгой, видел документы СС. Там такие формулировки попадались… «Евреи представляют собой квалифицированную рабочую силу, незаменимую для поддержки хозяйства, особенно военного». Видимо, золото, что с убитых снимали, очень поддерживало немецкое хозяйство… В общем, чтобы выжить в гетто, необходимо было чудо.

      – Бронислав Давидович, а вы знали лично тех, кто тогда уцелел? – спросил Рюмин.

      – Из близких моих никто не сподобился. – Фишман наклонил подбородок к животу, тихонько раскачивался и кивал. – А так – конечно. Кое-кому удалось сбежать. Обычно такие до конца войны прятались по соседям. Не все же против евреев были. Некоторые, наоборот, спасали. Рисковали собой, детьми своими… Еще бывали всякие случаи. Вот мне рассказывали, как человека уже на расстрел повели, а он стал громко молиться. Офицер посмотрел-послушал и велел его оставить, потому что «раз молится – значит, не коммунист». В общем, разные истории случались…

      Профессор замолчал и словно бы потух, как экран при разряженном аккумуляторе. Лиза с облегчением потянулась. Последние полчаса она мечтала закончить этот неприятный визит.

      – Спасибо вам, – неубедительно поблагодарила она. – То, что вы рассказали, – чрезвычайно интересно. Я попробую найти вашу книгу в Сети. Еще хотела спросить: а сохранились ли документы, немецкие документы, где можно было бы посмотреть цифры? Наверняка существовали если не расстрельные поименные списки, то хотя бы краткие отчеты: сколько человек казнили, когда, при каких обстоятельствах.

      – Нет. Фашисты уничтожили практически все бумаги перед концом войны, в сорок пятом. – Фишман сделал такое движение, словно собрался пожать плечами, но передумал. – Гетто, конечно, перестало существовать гораздо раньше – в мае сорок второго. Первого мая был последний массовый расстрел. Им, кстати, руководил этот ваш Герберт Мелдерис… Известно, что немцы там лишние пули не тратили. Маленьких детей брали за ноги и разбивали им головы о стволы деревьев… В тот день убили пятьсот человек. Маму мою… Ее брат, дядя Иля, уцелел. Он и рассказывал.

      – А вы? Как спаслись вы? – без выражения спросила Лиза. Она решила не обращать внимания на слова про Мелдериса.

      Профессор довольно долго в молчании рассматривал ее лицо. С каждой секундой он становился все больше похож на усталого бладхаунда,