Я здесь живу. Мария Ботева

охоты разговаривать.

      Я и глазам не поверила, когда мы наконец-то взобрались на холм и перед нами оказались деревенские домики.

      Мама выдохнула чуть слышно:

      – Нам нужен четвёртый с края. Надеюсь, с этого края, а не с того.

      У четвёртого домика стояла бабушка, уж до чего худенькая и маленькая, в больших толстых очках. Лицо у неё было загорелое. Морщины теснились на нём густо-густо. Оправа была коричневой, и это выглядело тоже как линии морщин. Ещё по одной толстой закруглённой морщине вокруг глаз.

      Мама сказала:

      – Здравствуйте, Анна Ивановна!

      И тогда бабушка заулыбалась, зашевелила все свои морщины.

      – Я, – говорит, – жду, жду! И пироги уже испекла, и комнату вам приготовила…

      Тут Костя говорит:

      – Какую комнату? Я хочу на сеновал!

      Анна Ивановна удивилась:

      – Зачем на сеновал? Дом большой, места всем хватит.

      Но Костя, видать, с самого начала решил определиться: на сеновал, и точка!

      – Когда ещё, – спрашивает, – придётся ночевать на сеновале?

      Во дворе у Анны Ивановны собака оказалась. Здоровенная, чёрная. И она зарычала-зарокотала, когда мы вошли в калитку. Мы трое – скорей назад, на улицу. И Костя, отступая, пробормотал – как будто в укор себе и нам:

      – А она привязанная…

      Маленькая Анна Ивановна подошла к собаке и что-то сказала ей. Мы не слыхали что. Потом она попросила подойти всех нас по очереди. Сначала маму, потом Костю и меня. Собака всех нас по очереди обнюхала. Мне было страшно, когда она трогала меня своей огромной мордой, будто раздумывая: укусить, не укусить?

      – Свои, Пальма, свои, – повторяла Анна Ивановна.

      И мне говорила:

      – Ну, не молчи. Скажи ей: «Пальма». Пусть она твой голос услышит. А то как же вы познакомитесь?

      – Пальма, – сказала я.

      Голос у меня дрожал. Надо же, думаю, а я хотела, чтоб мне щенка купили! Это чтобы он вырос вот в такое чудище?

      Я облегчённо вздохнула, когда Пальма закончила меня обнюхивать – и руки, и лицо, и шорты. Теперь наконец можно было отойти.

      А Костя снова подошёл к Пальме. И она снова принялась нюхать его.

      А он её тоже нюхал и чуть ли не облизывал и всё повторял:

      – Дай лапу! Пальма, дай лапу!

      Хозяйка повела нас с мамой в дом. Костя крикнул вдогонку:

      – Анна Ивановна, а Пальма умеет давать лапу?

      – Да не умеет, видно, – отозвалась с крыльца хозяйка. – Кто же её учил когда – лапу подавать?

      Мы с мамой уже вымыли руки и доставали из сумки гостинцы. Анна Ивановна накрывала на стол и всё суетилась, всё говорила, как вовремя мы приехали. Как раз она скотину закрыла.

      – Скотина-то, – говорит, – рано ложится, с солнышком. А мы с вами можем посидеть попировать. Брата зови за стол…

      Я только встала позвать, и тут раздался Костин крик:

      – Умеет! Анна Ивановна, ваша Пальма умеет давать лапу!

      9. Всё не так

      И тут же он в сени вваливается. Счастливый, что Пальма наконец-то ему лапу подала.

      Сразу стал рассказывать,