Звездная жатва. Роберт Чарльз Уилсон

гоню, на хрен! Ты меня заразил!

      Он переварил информацию.

      – То-то я думал… – произнес он с той же нагловатой улыбочкой.

      – Чего ты думал?!

      – Ну, мне немного больно…

      – Что больно?

      – Когда я ссу, – ответил он тоном двенадцатилетнего мальчишки.

      Бет закатила глаза. Безнадежен, абсолютно безнадежен. «Мне больно, когда я ссу». Какого хрена! Что теперь, жалеть его?

      – Джоуи, с кем ты трахался?

      – Ни с кем! – обиженно воскликнул он.

      – Ни с кем? А трипак от кого подхватил?

      Он задумался.

      – В прошлом году, – вспомнил он, – мой двоюродный брат возил меня в одно заведение. В Такоме.

      – Заведение? Бордель, что ли?

      – Вроде того.

      – Бордель в Такоме?

      – Ну да. Нам обязательно это обсуждать?

      Бет поняла, что все время переспрашивает его и едва не повторила последнюю фразу: «Нам обязательно это обсуждать?» Тогда она собрала в кулак остатки самообладания:

      – Джоуи, ты трахнул проститутку в Такоме и заразил меня гонореей. Я зла на тебя.

      – Тогда мы с тобой еще не встречались, – оправдался он и добавил нехотя, как показалось Бет: – Прости.

      – За «прости» лекарств не купишь. – Она отвернулась. – Это мерзко.

      – Прости. Ладно? Что мне еще сказать? Прости. – Он сдвинулся вперед на сиденье «ямахи». – Залезай.

      Ей хотелось ответить «нет». Слишком просто все выходило. Нельзя, чтобы он отделался одним «Прости. Залезай».

      Или все на самом деле было просто и он мог этим отделаться?

      Она почувствовала, как внутри, в пустоте, перевернулось что-то тяжелое.

      – Краску купила? – спросил Джоуи.

      Пакет в руке выдавал ее. Она протянула его Джоуи.

      – Отлично.

      Он стал выжимать стартер, пока мотор не заревел на высоких оборотах. Надел шлем. Второй шлем был прицеплен к мотоциклу. Бет надела его на голову, заправив волосы.

      Садясь на мотоцикл, она вдруг почувствовала прилив радости… загадочный, опьяняющий восторг от совершения дурного поступка. Она совершала серьезную ошибку и делала это намеренно.

      – Живее. – Голос Джоуи был приглушен забралом и тонул в реве мотора. – Почти стемнело.

      Она крепко обхватила мотоцикл ногами, а руками вцепилась в плоть и кости его бедер.

      От него пахло кожей, машинным маслом, потом и ветром.

      Бет вспомнила болтовню с одноклассницами, жаркие телефонные разговоры, неизбежный вопрос: «А ты его любишь?» Этот же вопрос звучал сейчас в ее голове, по-девчачьи звонко и стыдливо. «А ты его любишь, любишь его, любишь?»

      Сперва она подумала, что сама мысль об этом была нелепой, даже оскорбительной. Любить Джоуи Коммонера? Эти слова плохо вязались друг с другом. Бет казалось, что любить его совершенно невозможно, это все равно что любить… ну, подвязочную змею, например, или рыболовный магазин, или банку машинного масла. То, что может нравиться только непривередливому