Смертная. Мария Николаевна Сакрытина

Дзумудзи уже проклял меня однажды – мне хватило. И надо бы встать на колени, но меня вдруг скручивает приступ тошноты.

      – Мне? Где твоё почтение, смертный? – потешается бог в образе мальчишки. – Почему не падёшь передо мной ниц?

      Его смех – как стон ветра в скалах. Или молот кузнеца – мне по вискам. Я не выдерживаю – морщусь.

      Рабы-носильщики не замечают, что паланкин стал тяжелее (а весит Дзумудзи немало, я помню). И «тысяча» не видит, что царь больше не один. Даже позови я слуг, и те будут смотреть на бога, но в упор его не видеть.

      Если Дзумудзи решил меня помучить, он своего добьётся.

      – Что вам угодно? – повторяю я, пока бог, который зачем-то притворяется мальчишкой, с наслаждением обкусывает кисть винограда. – Мёда? Золота? Женщин? Крови? Я дам, только забудьте обо мне, как двадцать лет назад.

      Нищий мальчишка поднимает брови и кривится:

      – Уй, как непочтительно. Я могу обидеться.

      – Вы обижены на меня давным-давно, о великий.

      – И мог бы сделать тебе очень больно… – задумчиво произносит Дзумудзи своим настоящим голосом.

      Я не вздрагиваю, хотя глас божий с непривычки пугает. Но я как раз привычен. Чернь права: когда-то я и правда разговаривал с богами. Дзумудзи мне даже отвечал. Сейчас я позволяю себе усмешку – совершенно искреннюю. Наверное, такую же кривую, как у бога.

      – Могли бы, но не сделаете, о великий. Шамиран будет недовольна.

      – После того как ты вздохнул с облегчением, стоило ей исчезнуть? Думаешь, моей жене это понравилось? Смертный, ради которого она спустилась в нижний мир, палец о палец ради её возвращения не ударил.

      – Вы тоже, о великий.

      Дзумудзи не спорит. Все знают, что Шамиран являлась к нему, преследуемая галлу, и молила спуститься к Эрешкигаль вместо неё. И что же – в отвергнутом муже проснулась гордость, он отказался. Я, когда услышал, сперва не поверил: Дзумудзи, который был готов на всё, лишь бы вернуть неверную жёнушку – отказался?

      Выходит, не на всё.

      Паланкин несут по Крепостной улице, на этот раз шумной: чернь радуется, чернь танцует. Ещё не достаточно пьяная, чтобы славить меня, но достаточно весёлая, чтобы вспомнить, что Шамиран, быть может, бродит где-то здесь в поисках нового любовника. А вся эта история о подземном мире, куда богиня спустилась ради царя – сказка. Какая дура, тем более богиня, согласится умереть ради смертного?

      Дзумудзи улыбается. Про него сейчас молчат, хотя раньше в ходу были шутки о бессильном божке, который не в состоянии удовлетворить страстную жёнушку.

      Меня снова пробирает дрожь. Пот течёт по лицу, внутренности скручивает в узел… Потом вдруг отпускает. Я вздрагиваю, заметив руку Дзумудзи на моём животе.

      Бог усмехается и убирает ладонь. Молча.

      Над толпой взлетает: “Слава Саргону! Слава нашему щедрому повелителю!” И звук катящихся по мостовой бочек.

      – Решил превратить честование Шамиран в попойку? – Дзумудзи отодвигает занавеску и морщится.

      – Ей бы понравилось.

      Бог в образе мальчика