Когда распахиваются крылья. Екатерина Андреевна Самарова

в голову несколько раз, но тогда я только посмеялся над собой. Сейчас же все это повторил Гоша… Не Гоша, сам Бог. Бог, который включил в моей груди какую-то лампочку и я ощутил то, что никогда в жизни не чувствовал – бесконечной лёгкости рук, которыми я мог бы свернуть горы и переплыть океан. Так что, наверное, он прав.

      – То есть мои неудачи – это моя суперспособность?

      – Да, – кивнул Гоша, – теперь ты знаешь – ты, падая со стропил, с крыши, с лестницы, с дерева, в молоко, все это время помогал людям.

      Но я думал совсем не об этом. Я думал о завтрашнем дне – как Тёмка обязательно начнёт издеваться надо мной, а я не посмею ему ответить, потому что буду знать – мне все равно прилетит больше, чем ему.

      – И вы… ты… говоришь, что я свободен? В смысле, за свою жизнь отвечаю только я?

      – Да, – снова кивнул Гоша, – только ты, и никто больше.

      – То есть все зависит от моего выбора?

      Гоша, кажется, приятно удивился моей сообразительности. Он улыбнулся и без слов кивнул в третий раз.

      Я осторожно, в каждый момент ожидая превратиться в соляной столп, спросил, ощущая душу где-то в районе пяток:

      – Если я… Если я попрошу Вас… тебя… убрать эту суперспособность… Ты уберёшь?

      – Легко, – уверенно сказал Гоша, и с меня как будто камень упал, – щёлкну пальцами, и не будет у тебя суперспособности. Мне щёлкнуть? – он выжидательно посмотрел на меня.

      Ещё спрашивает! Я быстро кивнул, чтобы он не передумал. Гоша хмыкнул.

      – Друг мой Василий! Это очень важный шаг, а ты даже на секунду не включил свой многострадальный мозг, – парень, как заботливая мамаша при крайне непослушном ребёнке, покачал головой. – Ты должен понимать, что за свой свободный выбор ты всегда несёшь ответственность! Я вот несу – каждый день смотрю на то, как вы, мои любимые творения, ненавидите и убиваете друг друга.

      – Какую ответственность? – чуть испуганно спросил я. При этом слове, которое произносили хотя бы раз все учителя, а директор школы – на каждой линейке, у меня непременно начинали чесаться руки. – Уголовную?

      Гоша хохотнул.

      – Нет, балда. Божественную. Мировую. Вселенскую.

      – Я… я не понимаю… Извините…

      – Хватит уже извиняться! – не выдержал Гоша. – Я же сказал – на ты! На вы со своими учителями общайся. Ты должен понимать: если ты откажешься от своей суперспособности, никто больше не сможет забирать себе неудачи других людей. Ты согласен на это?

      Я подумал о маме и Женьке. О папе. А потом о Тёмке. Завтра он наверняка устроит мне весёлый день и растреплет всем, как я мордой приземлился в навозную лужу. И я даже не смогу дать ему сдачи – не будучи уверенным, что не приземлюсь в такую же лужу второй раз. В конце концов, вилы падают на меня не каждый день. А проткнутая гвоздём нога быстро зарастает, вон уже сейчас я её почти не чувствую. А Тёмка ещё долго трепаться будет – явно дольше, чем рана от ржавого гвоздя.

      – Да, – твёрдо сказал я. – Я согласен.

      Гоша ещё несколько мгновений побуравил