Когда распахиваются крылья. Екатерина Андреевна Самарова

что когда наконец сфокусировал взгляд на свистуне, увидел, как он внимательно, с понимающей отеческой улыбкой смотрит на меня. Вдруг эта дружелюбная физиономия вывела меня из себя, а где-то в глубине вновь начало просыпаться бешенство.

      – Так, парень, не знаю, кто ты и что тебе надо, но я на тебя не кричал, понятно! Я вообще тебя не знаю! Так что топай отсюда! С тобой ещё проблем не хватало!

      Парень сощурился и с лукавой ухмылкой, взбесившей меня ещё больше, спросил:

      – Так значит мне уйти?

      – Проваливай! – крикнул я, доведённый до предела его видом «я-все-о-тебе-знаю-и-даже-больше».

      – Но это же ты меня позвал? Это не очень вежливо, ты же знаешь? – он опять невыносимо бодро и понимающе подмигнул. – Звать, а потом прогонять? У меня на сегодня дел и без тебя много. Вот прямо сейчас, например, в Африке происходит очень интересное природное явление, но вместо того, чтобы наблюдать за ним, я здесь и пытаюсь помочь тебе. Поэтому давай быстрее говори, что там у тебя случилось, а потом я сразу в Африку, может быть, ещё успею увидеть самый конец.

      Я непонимающе нахмурился. Африка – это что, новый клуб у нас в райцентре?

      – Парень, я повторяю: я тебя не знаю и тебя не звал! Наоборот! Ты мне мешаешь! Не мог бы ты тихо свалить, и чтобы я тебя больше никогда не видел?

      – Не звал, говоришь? – прищурился свистун. – А кто тут плакался, что я нечестно с ним обошёлся? Кто намекал, что я тебя не слышу? «Это нечестно, все, хватит с меня», – жутковато передразнил он, и я почти услышал со стороны, как несколько минут назад кричал это же самое у ручья.

      Я покраснел, кажется, до самых кончиков волос, а от головы даже пошёл лёгкий дымок.

      – Ты это слышал?

      – Конечно, слышал! Ты же ко мне обращался! Про меня многое говорят, но уж молитвы-то я слышу, – он величественно улыбнулся, а потом быстро и почти невнятно добавил, смотря в сторону, – хоть и не отвечаю.

      Я растерянно заморгал. Кажется, кусочки начали выстраиваться в мозаику. Наверное, этот больной парень гулял неподалёку, когда услышал мои крики, и почему-то решил, что я кричу ему. Как бы намекнуть, что мои слова были адресованы совсем не ему?

      – Парень, – осторожно начал я, – ты же понимаешь, что я это не тебе? У меня сегодня был тяжёлый день, и я кричал… ну, ты знаешь кому… – на меня вдруг напало стеснение.

      – Не знаю. Кому? – участливо спросил настырный парень.

      Я возвёл глаза к небу, проклиная весь этот день в общем и этого непонятливого свистуна в частности.

      – Ну ты знаешь, – я выразительно повёл глазами, показывая в небо. – Туда. Ему.

      – Кому? – опять добродушно спросил парень.

      «Да господи ты боже мой! Что же ты такой тупой?» – раздражённо промелькнуло у меня в голове.

      – Ну этому… Который на небе, – проговорил я, но увидев опять его идиотскую улыбку, нехотя невнятно добавил: – Б-гу.

      – Кому-кому? Прости, я не расслышал.

      – Б-гу, – опять пробормотал я.

      – Кому?

      – Да Богу же, чёрт тебя за ногу! – не выдержал и заорал