Расшифрованный Лермонтов. Все о жизни, творчестве и смерти великого поэта. Павел Щеголев

владел, как собственным. Изучение английского языка замечательно тем, что с этого времени он начал передразнивать Байрона.

      [А. П. Шан-Гирей, стр. 727–728]

* * *

      Между тем шло приготовление к экзамену для поступления в Благородный университетский пансион. Занятиями Мишеля руководил Алексей Зиновьевич Зиновьев[25], занимавший в пансионе должность надзирателя и учителя русского и латинского языков. Он пользовался репутацией отличного педагога, и родители особенно охотно доверяли детей своих его руководству. В Благородном пансионе считалось полезным, чтобы каждый ученик отдавался на попечение одного из наставников. Выбор предоставлялся самим родителям. Родственники приехавшей в Москву Арсеньевой, Мещериновы, рекомендовали Зиновьева, и таким образом Лермонтов стал, по принятому выражению, «клиентом» г. Зиновьева и оставался им во всю бытность свою в пансионе.

      Пансион помещался тогда на Тверской (дом Базилевского); он состоял из шести классов, в коих обучались до 300 воспитанников. Лермонтов поступил в него в 1828 году, но расстаться со своим любимцем бабушка не захотела, и потому решили, чтобы Мишель был зачислен полупансионером, следовательно, каждый вечер возвращался бы домой.

      [А. 3. Зиновьев в передаче Висковатого, стр. 37–38]

* * *

      Шалун был отдан в модный пансион,

      Где много приобрел прекрасных правил.

      Сначала пристрастился к книгам он,

      Но скоро их с презрением оставил.

      Он увидал, что дружба, как поклон, —

      Двусмысленная вещь; что добрый малый —

      Товарищ скучный, тягостный и вялый;

      Что умный – и забавней и сносней,

      Чем тысяча услужливых друзей.

      И потому (считая только явных)

      Он нажил в месяц сто врагов забавных.

      И снимок их, как памятник святой,

      На двух листах, раскрашенный отлично,

      Носил всегда он в книжке записной,

      Обернутой атласом, как прилично,

      С стальным замком и розовой каймой.

      Любил он разговоры злобы тайной

      Расстроить словом, будто бы случайно;

      Любил врагов внезапно удивлять,

      На крик и брань насмешкой отвечать,

      Иль, притворясь рассеянным невеждой,

      Ласкать их долго тщетною надеждой.

      [Лермонтов. «Сашка», строфы CXVI–CXVII]

* * *

      Мишель поступил полупансионером в университетский Благородный пансион[26], и мы переехали с Поварской на Малую Молчановку в дом Чернова.

      [А. П. Шан-Гирей, стр. 727]

* * *

      Когда я спросил у А. 3. Зиновьева, знал ли Лермонтов классические языки, он отвечал мне: «Лермонтов знал порядочно латинский язык, не хуже других, а пансионеры знали классические языки очень порядочно. Происходило это оттого, что у нас изучали не язык, а авторов. Языку можно научиться в полгода настолько, чтобы читать на нем, а хорошо познакомясь с авторами, узнаешь хорошо и язык. Если же все напирать на грамматику, то и будешь изучать ее, а язык-то все же не узнаешь, не зная и не любя авторов».

      [Висковатый, стр. 39]

* * *

      [Москва.

25

Об А. 3. Зиновьеве (4/П 1801 – 14/П 1884) см. статью Д. Д. Языкова в «Обзоре жизни и трудов покойных русских писателей». СПб., 1888 г., вып. IV; а также его же «Учитель Лермонтова – А. 3. Зиновьев», «Исторический Вестник», 1884 г., кн. 6, стр. 606–608. Здесь даны подробная биография и исчерпывающая библиография.

26

Лермонтов был принят сразу в четвертый класс.