Стальная память. Евгений Сухов

в картузе раскрыл сумку и вытряхнул ее содержимое на квадратный стол.

      – Вот, – сказал он, указывая на нехитрые вещи. – Скинуть бы надо. Гамбусом[10].

      – Небогато, скажу тебе, – оценил хозяин дома шмотки. – И товар какой-то весь подпорченный.

      – Так что, берешь? – нетерпеливо спросил гость худого.

      – А ты что, на кичу[11], что ли, торопишься? – одним уголком губ ухмыльнулся хозяин дома.

      – Не, на кичу не спешу, – исподлобья посмотрел на худого гость. – Просто хромчить[12] дюже охота. Аж ливер сводит!

      – Ладно. Заходь через два дня, – изрек худой, сгребая одежду обратно в сумку. – Придумаю что-нибудь.

      – Через два? – недовольно ощерился мужик в телогрейке и старом картузе. – Мне сейчас жрать хочется!

      – Ну а коли сейчас… – немного призадумался барыга[13], – так это… Тут на триста рубликов будет.

      – Триста? – едва не задохнулся от негодования мужчина в старом картузе. – Ну ты и жила! Пара коней малых[14] столь поднимает[15]. Где сейчас такие цивильные купить?

      – Так не хошь, как хошь, никто тебя не неволит, – заявил барыга. – Хозяин – барин!

      – Накинь еще хоть полсотни! – попросил гость.

      – Лады, – согласился барыга. – Двадцатку накину. Так что?

      – Идет, – нехотя согласился мужчина в старом картузе. Видать, и правда жрать ему хотелось сильно.

      Проводив гостя, мужчина с глубокими залысинами, которого звали Михаил Никодимович Чуприн, крепко задумался. На него иногда накатывали тягостные воспоминания, и ничего с ними он поделать не мог. Так и свербели в мозгу! Отключить бы все это кино, забыть навсегда, но не получается, хоть ты тресни!

      Вспомнилось далекое детство, как он с отцом, купцом первой гильдии, и матерью, тоже купеческой дочкой, встречает осенью девятнадцатого года вошедшие в город Орел части генерала Кутепова. С настроением играет духовой оркестр, все люди празднично одетые, сам Миша в ставшей уже тесной форме ученика коммерческого реального училища приветственно машет рукой белым конникам, а мать держит в руках хлеб-соль и счастливо улыбается.

      Правда, уже на шестой день белые спешно покинули город, а иными словами – бежали. И красные части Девятой дивизии, вошедшие в Орел, встречали совсем иные люди. Однако воспоминание об этом событии осталось. Ясное, четкое, будто все это случилось только вчера (таких ярких воспоминаний за всю жизнь Михаила Никодимовича накопилось не очень много).

      Последующие несколько лет в губернии устанавливалась советская власть, принесшая семье немало трагических событий: конфискацию всего нажитого имущества, выселение из дома, а также арест отца, обвиненного в связях с белым движением. Поговаривали, что вместе с другими заключенными батюшка был отправлен куда-то на север. Возможно, что так оно и было, но более его он не видел. Скорее всего, сгинул где-то

10

Гамбусом – продать все украденное оптом (жарг.).

11

На кичу – (здесь) в тюрьму (жарг.).

12

Хромчить – есть, кушать (жарг.).

13

Барыга – скупщик краденого (жарг.).

14

Кони малые – (здесь) ботинки (жарг.).

15

Поднимать – стоить (жарг.).