Пышечка. Джули Мёрфи

динамиков, и делает вид, что читает отчет о продажах.

      Я протискиваюсь между вешалками и представляю, какой ад творится здесь по субботам. Музыка сменяется на агрессивное техно, и Кэлли делает погромче, а я пользуюсь моментом, чтобы забиться в одну из примерочных. Кабинка отделена от других шторами, внутри – только маленькая табуреточка. Единственное зеркало – общее, снаружи. Вот же геморрой – выходить из примерочной каждый раз, когда хочешь посмотреть, как что-то на тебе сидит.

      По другую сторону шторы слышен скрежет вешалок.

      – Куда ушла подруга Эл? – спрашивает Морган.

      – Не знаю, – говорит Кэлли. – Не видела, хотя ее трудно не заметить.

      – Не будь злюкой, – отвечает Морган.

      И вроде бы она меня защищает, но я слышу смех в ее голосе. Через некоторое время Кэлли спрашивает:

      – Элль-Белль что-нибудь подошло?

      – Она примеряет платья в комнате отдыха.

      Снова скрежет вешалок.

      – Это, конечно, ужасно мило, что Эл дружит с этой девчонкой, но она только и делает, что таскается следом как собачка. Ну серьезно, неужели своей жизни нету? Тоска какая-то.

      При этих словах я вся цепенею от гнева.

      Я отдергиваю длинную штору и, выходя в зал, спотыкаюсь об ее подол. А потом направляюсь к выходу из магазина и чувствую на себе пристальные взгляды внимательных глаз.

      Скрючившись на скамейке снаружи, я прячу голову в колени, лишь бы только не видеть этих двоих.

      Если бы можно было расстегнуть кожу и выйти из нее прямо сейчас, я бы так и сделала.

      На всех витринах торгового центра – вечерние платья для выпускного и конкурса красоты. В магазине «Фриллс», напротив «Свит сикстин», выставлено блестящее светло-голубое платье. На стекле черной краской написано: «У Кловера может быть только одна Мисс Люпин. Пусть ею будешь ты! Заходи и выбери то самое платье!»

      Мне самой противно от того, насколько я презираю этот конкурс, – но он реально похож на тяжелый недуг, поразивший весь город.

      – Привет.

      Я оборачиваюсь и вижу, как на скамью у меня за спиной садится Бо.

      – Ты что здесь делаешь? – спрашиваю я почти обвинительным тоном.

      – Хожу по магазинам с мачехой и братом. – Он указывает на обувной рядом со «Свит сикстин». – Вот заметил тебя. Мой младший братец уже сорок пять минут примеряет баскетбольные кроссовки. – Он улыбается, прижимая подбородок к груди: – А ты что здесь делаешь, Уиллоудин?

      Я хочу прикоснуться к нему. Хочу потянуться и приветственно его поцеловать. Но не делаю этого, потому что мы не прячемся в полумраке на заднем дворе «Харпи», не обнимаемся в салоне его пикапа. Хоть мы ни разу этого и не обсуждали, наши отношения – по-прежнему тайна.

      – С подругой пришла. Она зарплату получает.

      – С Эллен?

      Я киваю. Я рассказывала Бо об Эл – но всегда в прошедшем времени, потому что не знала, как объяснить столь непривычную пропасть, образовавшуюся между нами. Мне было проще говорить об Эл как о Люси – как будто она часть жизни, которая была до него.

      На