Часть. Игнат Дэйнов

цыгана и шимпанзе.

      Мы все притихли, я сажусь на табурет, но внутри всё трясет от адреналина.

      Надо показать. Что я могу. Не Сороке. Себе.

      Огромный Отец, тяжело ступая по полу, проходит мимо нас… и я, не до конца понимая, что делаю, выставляю ногу.

      Он спотыкается, смотрит на меня звериными глазами, и огромная нога в кирзаче врезается мне в голову…

      Прихожу в себя на полу, возле лежащей табуретки. Ребята по-прежнему сидят, подшиваются, будто ничего не произошло.

      –Ну что, не передумал? – улыбнулся Сорока так, будто радуется проёбанному шансу попытаться что-то исправить.

      Держусь за гудящую голову, шатаясь, иду в туалет.

      Каждую ночь нас поднимают.

      Старший призыв устраивают ночные качи, сопровождающиеся тумаками.

      Во время этого «восточные» по одному вылавливают некоторых из строя и уводят в темноту, в конец кубрика…

      Позже, нам говорят: «Быстро, уебались спать!».

      Мы падаем по шконкам, засыпаем и нас будят через полчаса и всё по новой.

      Кач, избиения…

      Днём нас так же пиздят.

      Причём везде: в тесной раздевалке камбуза, в сушилке, туалете, на «взлётке», не особо озадачиваясь поиском повода.

      Стараясь быть как все, я погружаюсь в странное состояние. Всё чаще замечаю, что похуизм проникает всё глубже в мою голову. Меня больше не задевает вид избитого человека и стон боли сослуживца. Одна мысль – хорошо, что там, у ног отморозков, лежу не я.

      Я больше не думаю о доме, не строю планы, не скучаю, только тускло забочусь, как бы дожить до конца дня, но затем тут же вспоминаю, что отбой – только начало… От чего прихожу к выводу – в аду нет ни дня, ни ночи.

      В какой-то момент уже перестаю следить за собой. Моя одежда хронически грязная: в остатках еды после наряда на камбуз, пропахшая потом, с пятнами крови. Страшное состояние на самом деле…

      До сих пор с содроганием вспоминаю эту апатию и понимаю, что это прямой путь в пропасть.

      Но всё изменилось 23-го февраля.

      День, который мы все – простые русские срочники младшего призыва, ждали с ужасом…

      И, как всегда, в таких случаях бывает, этот день наступил быстрее, чем того хотелось.

      3. День защитника

      21-го февраля к нам в часть в первый раз за год торжественно приехала проверка, какие-то высокопоставленные вояки во главе с командиром военного федерального округа.

      На утреннем построении отцы-командиры, осмотрев нас и первый раз обратив внимание на грязную форму, а также на разбитые лица у русских ребят младшего призыва, решили сплавить нашу роту в парк «охранять ядерный щит страны». По факту в «охрану щита» входило: подметать, мыть, выносить мусор из подсобок.

      В дневальные на этаже оставили трех самых целых срочников. На носу у одного из них всё же чернела гематома, а ушлый прапор Негов натянул на него противогаз к моменту прихода проверки. Произошедшее далее, знаю из рассказа самих дневальных.

      –А где личный состав? – спросил начальник военного округа.

      –Занят