Часть. Игнат Дэйнов

чёрных вперемешку с русскими во второй кубарь, нас вперемешку с узкоглазыми в первый. Это чтобы они не сильно друг с другом враждовали. А мы страдаем и от тех, и от других.

      -Вот суки! – вскрикивает Чепчик, но тут же воровато смотрит на выход в цех, и уже обращаясь ко мне.

      -Типа мы – русские стерпим, а они пусть не ночуют близко друг к другу! Вот суки!

      -Харош пиздеть! – орёт из коридора старший сержант. -Дочищайте быстрее и на бочки пиздуйте!

      Выходим ротой из камбуза.

      Толпимся, толкаемся, наступаем друг другу на ноги. Слышу звуки ударов.

      На выходе из здания вижу, как Алиев вколачивает удары в голову рядового Семёнова.

      Тот быстро обмяк вдоль стены, прикрыв голову руками.

      К ним подбегает Джамбеков и окунает пинки в тело парня.

      Отворачиваюсь, выхожу с остальными. Встаю в строй.

      Дежурный офицер не удосуживается нас пересчитать.

      –Все здесь?

      –Ага.

      –Угу.

      –Такточн.

      –Шагом марш.

      Идём к нашей «хрущёвке».

      Из камбуза выбегают два тела и присоединяются к колонне. Доходим до места.

      –Разойтись.

      Строй разваливается, кто-то идёт к курилке. Я не курю и собираюсь идти в роту, но вижу одиноко идущую шатающуюся фигуру Семёнова вдалеке.

      Поднимаюсь на этаж, вглядываюсь в лица ребят моего прызыва, вспоминая, кому на вчера отдавал напрокат иголку.

      –N-ов, выручай! – подлетает ко мне Точилкин. -Денег надо.

      –У меня нет, сколько надо?

      –Чем больше, тем лучше. – морщит подбородок он так, будто собирается зарыдать. -Мне сказали платить им или меня узкоглазые выебут.

      –Да не выебут. Пугают просто. – пытаюсь я подбодрить товарища.

      –Могут. В соседней роте уже опускали пацана так. Он в дурку съехал в итоге. Эти тоже могут…

      У меня идёт мороз по коже.

      –Правда нету? – смотрит Точилкин на меня глазами, полными мольбы.

      –Правда. Я с таких ебеней приехал сюда, что мне письма даже не доходят, а про деньги вообще можно не мечтать.

      Точилкин оглядывается по сторонам, перестав меня слушать, затем, увидев, Сорокина, несётся к нему.

      Смотрю ему вслед и думаю, – как хорошо, что у меня пока получается оставаться здесь незаметным.

      Надолго ли?

      Ночью чёрные подрались с «восточными».

      Я лишь видел в темноте, как Фахылов – мощный башкир-боксер, лихо влетел в потасовку и молниеносным ударом отправил Исламова в нокаут.

      Отвернулся на другой бок, стараясь подавить себе ужас от мысли-куда я попал?

      После этой драки давление на нас обострилось. Бить стали чаще и все подряд.

      –Пацаны, есть пятьсот рублей? – с полными отчаянья глазами спрашивает Дайнеко нас, когда мы сидим в кубрике после утренней уборки.

      –Ну ты даёшь Дайнек. – лыбится Сорока. -Конечно, есть.

      –Бля, пацаны, я серьезно! – почти плачет он. -Они поклялись меня опустить, если денег не найду.

      –Кто? – спрашивает Тимоха, что держал свежую подшиву для воротника