Знакомьтесь: ваша будущая жена-злодейка. Ксения Власова

платье с золотой отделкой, – потребовала маменька и, сощурившись, потерла виски. – Боги, Агата, задерни шторы. Сегодня слишком яркое солнце…

      Тетушка, до этого момента тихонько сидевшая в кресле, послушно встала и направилась к тяжелым портьерам. Юбки ее скромного платья какого-то невнятного серого цвета прошелестели по ковру с высоким ворсом. Сегодня тетушка выглядела даже еще более блекло, чем вчера. На ее бледном лице с белесыми ресницами было написано безграничное терпение и покорность.

      – Дорогая, – проговорила она, задергивая шторы. – Ты не думаешь, что фиолетовое платье скорее подойдет для вечера, чем для утреннего пикника?

      Я едва удержалась от того, чтобы не поаплодировать словам тетушки. Определенно, она – одна из немногих здесь, кто сохранил адекватность.

      – Вот как… – вкрадчиво ответила маменька. Ее интонация заставила опытную горничную испуганно втянуть голову в плечи. – Значит ты, Агата, считаешь, что твой опыт позволяет делать столь громкие выводы? Напомни-ка мне, ты сумела найти жениха и вовремя выйти замуж?

      Агата вздрогнула, как от удара, нанесенного исподтишка, и резко обернулась. К ее впалым щекам прилил румянец. Пальцы, все еще лежавшие на портьерах, задрожали.

      – Конечно, – глухо сказала она. – Тебе виднее. Прости, что вмешалась.

      Маменька довольно кивнула и чуть снисходительно махнула рукой.

      – Ничего. Я понимаю, что ты просто хотела помочь. Жаль, что ты не в состоянии быть полезной.

      Повисла многозначительная пауза. Наши с горничной взгляды встретились. Кажется, мы обе сейчас хотели оказаться где-нибудь подальше.

      «Семейные разборки хуже летней простуды: и внимание тяжело не обращать, и лечить сложно», – глубокомысленно заметил Саймон.

      Да уж.

      Маменька, как напившийся крови вампир, повеселела. А вот тетушка еще больше осунулась.

      – Значит, фиолетовое платье и бриллианты… Ну?!

      Последнее относилось к застывшей горничной. Та поспешила исправиться и достала из шкафа потрясающее шелковое платье… с таким глубоким декольте, что я невольно поискала глазами шарф. Без шарфа я ЭТО не надену!

      К сожалению, моих мысленных протестов никто не услышал. А озвучить их я побоялась. Впрочем, при виде отражения в зеркале от тихого нецензурного выражения, сорвавшегося с губ, я все равно не удержалась.

      «Да, твоя матушка немного перегибает. Ты становишься все больше похожей на куртизанку, чем на приличную леди».

      С этим сложно поспорить. У Вероники была красивая фигура, с плавными изгибами, которые беззастенчиво подчеркивало платье. Слишком беззастенчиво. Грудь, соблазнительно выглядывающая из глубокого выреза, казалось, вот-вот выскочит из пены оборок и кружев. Пожалуй, ходить в таком наряде стоит очень осторожно. И ни в коем случае не наклоняться.

      «И лучше не дышать», – согласился Саймон.

      – Прекрасно выглядишь, – одобрила маменька и, чуть хлопнув меня по спине, потребовала: – Не сутулься!

      Я торопливо вспомнила об осанке. Пожалуй, я понимаю,