Рыцарь курятника. Эрнест Капандю

закрыты, большая дверь, обитая железом, с огромным замком, из которого торчал большого размера ключ, находилась в конце лавки. А. дошел до нее с бесшумностью тени. В левой руке он держал фонарь, бледный свет которого освещал шпаги, кинжалы, сабли, ружья, пистолеты, висевшие на стенах.

      Он положил руку на ключ замка и с трудом повернул его; дверь со скрипом отворилась. В ту минуту, когда он ступил на первую ступень маленькой лестницы, ведущей на верхний этаж, яркий свет вспыхнул там, и послышался чей-то мягкий голос:

      – Это ты, братец?

      – Да, сестрица, это я! – ответил А. и проворно поднялся наверх. Юная девушка стояла на площадке первого этажа с лампой в руке.

      Она была среднего роста, нежная и грациозная, с большими голубыми глазами и прекрасными светло-русыми волосами. Лицо ее выражало радостное волнение.

      – О, как ты сегодня поздно! – укоризненно воскликнула она.

      – Если кто из нас и должен сердиться, Нисетта, – ответил А., нежно целуя девушку, – так это я. Мне следует тебя бранить за то, что не спишь до сих пор.

      – Я не могла уснуть.

      – Почему?

      – Я беспокоилась, так как слышала, что ты вышел, и велела Женевьеве лечь. Я сказала ей, что пойду в свою комнату, но осталась в твоем кабинете. Ожидая тебя, молилась Богу, чтобы Он тебя защитил, и Он принял мою молитву, потому что ты вернулся здоров и невредим.

      Разговаривая таким образом, они вошли в комнату, скромно меблированную, оба окна которой выходили на набережную.

      – Ты голоден, Жильбер? Хочешь ужинать? – спросила Нисетта.

      – Нет, милая, я не голоден, только устал, и это неудивительно: если я возвратился поздно, то потому, что работал всю ночь.

      – На фабрике?

      – Да.

      – Стало быть, у тебя есть известие о Сабине?

      – Да.

      – Она здорова?

      – Совершенно.

      – И… – продолжала Нисетта, колеблясь, – это все?

      – Да.

      – Но… кто сообщил тебе о Сабине?

      – Ее брат…

      Нисетта вздрогнула и, терзаемая любопытством, осторожно спросила:

      – Ты видел Ролана?

      Тот, кого молодая девушка назвала Жильбером, взглянул на нее с добродушной усмешкой.

      Нисетта вспыхнула и в смущении опустила свои длинные ресницы.

      – Да, – сказал Жильбер, смеясь, – я видел Ролана, моя дорогая Нисетта; он говорил мне о тебе целый вечер.

      – А!.. – выдохнула молодая девушка, все более смущаясь.

      – Не любопытно ли тебе знать, что он сказал мне?

      – О, да! – наивно отвечала Нисетта.

      – Он сказал мне, что ему хотелось бы называть меня братом, чтобы иметь право называть тебя своей женой.

      – Он это сказал?

      – Он сказал еще кое-что.

      – Что именно?

      – Какая ты любопытная!.. Ну, впрочем, все равно, скажу тебе все! Он мне со слезами на глазах и в сильном волнении поведал, что любит тебя всей душой, что он честный человек и что ценой своей жизни, если это понадобится, докажет тебе свою любовь, а в заключение спросил: «Что я должен сделать для того, чтобы Нисетта стала моей женой?»

      Глаза