Наследник. Книга вторая. Алексей Хапров

лице недоумение. – В монастыре существует ещё и другая повинность – это утренняя и вечерняя молитва. Она называется «молитвенное правило», – дополнил он «каталог прелестей» насыщенной жизни монастыря. – И все насельники обязаны его неукоснительно соблюдать. Утренняя молитва – в шесть утра, вечерняя – в пять часов вечера, – и мой наставник указал мне на висевший на двери распорядок. – Ну, а сейчас кладите свои вещи и пойдёмте дальше.

      Я поставил свою сумку за спинку свободной кровати, – она была справа, прямо напротив двери, – и ещё раз обвёл глазами отведённое мне под пристанище помещение.

      Чистенькая, аккуратненькая комнатка, примерно восемнадцать квадратных метров, лишь с самой необходимой мебелью – два шкафа, две кровати, два стула и стол.

      Всё, что требуется для жизни, здесь есть.

      А не занимал ли до меня это место Радик?..

      – Этот корпус называется паломническим, – пояснил мне отец Гавриил, когда мы с ним вышли на улицу. – В нём проживают трудники, послушники, обслуживающий персонал, а также гости монастыря. Монахи в паломнических кельях не проживают. Для монахов у нас предусмотрены братские кельи, – и он указал мне на здание напротив.

      Я невольно сравнил их между собой: оба кирпичные, двухэтажные, – но каких-то отличий найти не смог.

      Я уточню, отличий лишь внешних!

      Ну, разве братский корпус был только немного почище.

      Белокаменный одноглавый храм и трёхуровневая, с открытой верхней площадкой, деревянная колокольня были единственными сооружениями комплекса Усть-Бардинского мужского монастыря, которые располагались в самом центре его, окружённой высоким забором, не шибко обширной, но всё же достойной того, чтобы называться просторной, территории. Остальные входившие в его состав постройки тянулись по периметру вдоль ограды. И первая из них, куда привёл меня отец Гавриил, встретила меня запахом свежесваренных щей.

      Я сразу же понял, что здесь находятся трапезная и кухня.

      Едва мы переступили через порог, как навстречу нам вышел какой-то обрюзгший монах. На вид – лет пятидесяти-шестидесяти. Он обращал на себя внимание тем, что имел какую-то бутылочную, я бы даже сказал, женскую фигуру.

      – Доброго вам здоровья, отец Гавриил!

      – Доброго вам здоровья, отец Исаакий! – склонил в ответ голову мой наставник.

      Их приветствия прозвучали, вроде бы, вежливо и вполне дружелюбно, но мне всё равно показалось, что в голосе отца Гавриила сквозила какая-то скрытая неприязнь.

      Показав мне трапезную, – я опишу её чуть позднее, в следующей главе, – отец Гавриил повёл меня в соседнее, хозяйственного назначения, сооружение, которое было разделено на несколько частей.

      – Вот здесь мы храним наши продовольственные запасы, – стал показывать он, – вот тут у нас производственный инвентарь… вот здесь у нас деревообрабатывающий цех; кстати, ваш сосед Богдан работает именно в нём… вот это у нас гараж… а вот это у нас конюшня.

      – У вас