Поэты Серебряного века. Сборник

тихо стонут.

      Дед идет с сумой и бос,

      Нищета заводит повесть:

      О, мучительный вопрос!

      Наша совесть… Наша совесть.

      1904

      Лира часов

      Часы не свершили урока,

      А маятник точно уснул,

      Тогда распахнул я широко

      Футляр их – и лиру качнул.

      И, грубо лишенная мира,

      Которого столько ждала,

      Опять по тюрьме своей лира,

      Дрожа и шатаясь, пошла.

      Но вот уже ходит ровнее,

      Вот найден и прежний размах.

      ………………

      О сердце! Когда, леденея,

      Ты смертный почувствуешь страх,

      Найдется ль рука, чтобы лиру

      В тебе так же тихо качнуть,

      И миру, желанному миру,

      Тебя, мое сердце, вернуть?..

      Царское Село. 7 января 1907

      Невозможно

      Есть слова – их дыханье, что цвет,

      Так же нежно и бело-тревожно,

      Но меж них ни печальнее нет,

      Ни нежнее тебя, невозможно.

      Не познав, я в тебе уж любил

      Эти в бархат ушедшие звуки:

      Мне являлись мерцанья могил

      И сквозь сумрак белевшие руки.

      Но лишь в белом венце хризантем,

      Перед первой угрозой забвенья,

      Этих вэ, этих зэ, этих эм

      Различить я сумел дуновенья.

      И, запомнив, невестой в саду

      Как в апреле тебя разубрали, —

      У забитой калитки я жду,

      Позвонить к сторожам не пора ли.

      Если слово за словом, что цвет,

      Упадает, белея тревожно,

      Не печальных меж павшими нет,

      Но люблю я одно – невозможно.

      Царское Село. 1907

      То и Это

      Ночь не тает. Ночь как камень.

      Плача тает только лед,

      И струит по телу пламень

      Свой причудливый полет.

      Но лопочут даром, тая,

      Ледышки на голове:

      Не запомнить им, считая,

      Что подушек только две.

      И что надо лечь в угарный,

      В голубой туман костра,

      Если тошен луч фонарный

      На скользоте топора.

      Но отрадной до рассвета

      Сердце дремой залито,

      Всё простит им… если это

      Только Это, а не То.

      Тринадцать строк

      Я хотел бы любить облака

      На заре… Но мне горек их дым:

      Так неволя тогда мне тяжка,

      Так я помню, что был молодым.

      Я любить бы их вечер хотел,

      Когда, рдея, там гаснут лучи,

      Но от жертвы их розовых тел

      Только пепел мне снится в ночи.

      Я люблю только ночь и цветы

      В хрустале, где дробятся огни,

      Потому что утехой мечты

      В хрустале умирают они…

      Потому что – цветы это ты.

      Тоска медленных капель

      О, капли в ночной тишине,

      Дремотного духа трещотка,

      Дрожа набухают оне

      И падают мерно и четко.

      В недвижно-бессонной ночи

      Их лязга