Поэты Серебряного века. Сборник

себе, – собой объятый

      (Как мглой небытия), —

      В себе самом разъятый,

      Светлею светом «я».

      В огромном темном мире

      Моя рука растет;

      В бессолнечные шири

      Я солнечно простерт, —

      И зрею, зрею зовом

      «Воистину воскрес» —

      В просвете бирюзовом

      Яснеющих небес.

      Березы в вешнем лесе,

      Росея в серебре, —

      Провеяли «воскресе»

      На розовой заре…

      «Я» – это Ты, Грядущий

      Из дней во мне – ко мне —

      В раскинутые кущи

      Над «Ты Еси на не-бе-си!».

      Дедово. Декабрь 1917

      У т р о

      (и-е-а-о-у))

      Над долиной мглистой в выси синей

      Чистый-чистый серебристый иней.

      Над долиной, – как изливы лилий,

      Как изливы лебединых крылий.

      Зеленеют земли перелеском;

      Снежный месяц бледным, летним блеском, —

      В нежном небе нехотя юнеет,

      Хрусталея, небо зеленеет.

      Вставших глав блистающая стая

      Остывает, в дали улетая…

      Синева ночная, – там, над нами,

      Синева ночная давит снами!

      Молньями, как золотом, в болото

      Бросит очи огненные кто-то.

      Золотом хохочущие очи!

      Молотом грохочущие ночи!

      Заликует, – все из перламутра, —

      Бурное, лазуревое утро:

      Потекут в излучине летучей

      Пурпуром предутренние тучи.

      1917

      Младенцу

      Играй, безумное дитя,

      Блистай летающей стихией:

      Вольнолюбивым светом «Я»,

      Явись, осуществись, – Россия.

      Ждем: гробовая пелена

      Падет мелькающими мглами;

      Уже Небесная Жена

      Нежней звездеет глубинами, —

      И, оперяясь из весны,

      В лазури льются иерархии;

      Из легких крыльев лик Жены

      Смеется радостной России.

      Москва. Март 1918

      «Июльский день: сверкает строго…»

      Июльский день: сверкает строго

      Неовлажненная земля.

      Неперерывная дорога.

      Неперерывные поля.

      А пыльный, полудневный пламень

      Немою глыбой голубой

      Упал на грудь, как мутный камень,

      Непререкаемой судьбой.

      Недаром исструились долы,

      И облака сложились в высь.

      И каплей теплой и тяжелой,

      Заговорив, оборвались.

      С неизъяснимостью бездонной

      Молочный, ломкий, молодой,

      Дробим волною темнолонной,

      Играет месяц над водой.

      Недостигаемого бега

      Недостигаемой волны

      Неописуемая нега

      Неизъяснимой глубины.

      1920

      Александр Блок

      «Небесное умом не измеримо…»

      Небесное умом не измеримо,

      Лазурное сокрыто от умов.

      Лишь изредка приносят серафимы

      Священный