Все пути твои святы. Ирина Никулина Имаджика

все. – Радостно сообщил Страусу, да только радость была наигранной. Лучше бы он сегодня и не встречался на заброшенной базе с группой. Отоспался и нервы бы сберег. Позже узнал бы, – не так больно бы пришлось. А впрочем, так тебе, студент, поделом, решительней надо быть. Она ведь ждала, что хоть пару слов нормальных скажет, а он, как невменяемый, как сучий потрох, как сумасшедший игиг! Про Страусов, про сны свои, никому не нужные. Слюнтяй, тюфяк, одно слово, не то что Варшавски, – красавец, кровь с молоком. – Открывай ворота, птичка моя!

      – Я боевой механизм-охранник, – отозвался Страус и открыл люк, – а не птица.

      – Страус ты железный, чурбан бесчувственный. Меня никогда не жалеешь.

      – Ничего подобного, – отозвался Страус и что-то внутри него сильно хрустнуло, – я очень сочувствую твоей диарее. Каждую ночь больше часа.

      Виктор остановился и посмотрел на Страуса. Заглянул в его потухшие ночью окуляры, ничего кроме тьмы не увидел, и так и не понял, шутит боевой механизм СТРА-Инк-Ги или по программе ему положено выражать сочувствие арестантам в особо тяжелых случаях.

      Глава 5

      Нельзя было останавливаться. Знал ведь, как заповедь себе в голову вбил: никаких остановок на тропе, но все же взгляд оторвать не мог. Всем сказал: убью любого, кто из джунглей «сувениры» притащит. Грозно так сказал, даже Макс поверил, а он звездолетчик бывалый. Никто не брал ничего, даже если сверкало, как алмаз, даже если стоило как десять звездолетов. Нельзя. Чужая планета, агрессивная среда.

      Видел он таких, кто подарки привозил из других миров. Их потом в отцовскую лабораторию притаскивали, еле живых. И отец безжалостно распоряжался, запускать в «мясорубку», а «мясорубка» была бескомпромиссная. Если находила в генах отклонение, человека сами знаете куда отправляли. Виктор вспомнил лабораторию, отца, сгорбленного над пробирками. Топтались возле него вечно эти несчастные, с генетическими отклонениями и умоляли никому результаты «мясорубки» не показывать. Кредитки тащили мешками, дома отдавали и звездолеты, да только отец не брался их в общество выпускать…

      Всего-то проступки их были не велики, так, прихватил там камешек, там приборчик или еще какую-нибудь ерунду из чужого мира. Позже такие «мясорубки» сразу в космопорту поставили и закрылась отцовская лаборатория и перестали несчастные таскать «сувениры», ибо космопорт их не выпускал из зоны контроля, так и отправлялись, родимые восвояси. Откуда притащил предметы, влияющие на нашу среду, туда и тащи их обратно. Как говорится, нам чужого не надо, свое бы переварить.

      Говорил он всей группе: не брать, не прикасаться, потому как Земля даст им пинка, вернет обратно на Черную, только без Страусов. А без них здесь вообще делать нечего. Пропадешь первой же ночью, когда хищники на тропу выйдут. И послушали, вопреки своей жадности, вопреки здравому смыслу. Никто к предметам на тропе не прикасался. Потому еще все живы были, кроме Гуни, конечно, но тот сам виноват. Да он может тоже живехонький до сих пор, это еще не известно.

      И