Цвет вечности. Алла Грин

с Яном. Не забываю выложить и порцию Кинли – в миску на полу.

      И пока я это делаю, Ян вдруг спрашивает:

      – Соленая?

      И тут я понимаю, что посолила. ЯИЧНИЦУ.

      – Ты серьезно? Хочешь, чтобы я сжег твой дом? – пугающе ровным тоном вопрошает он.

      Выпрямляюсь в полный рост, отвлекаясь от миски Кинли, хмурю брови и будто еще раз вспоминаю, кто он такой на самом деле.

      Ян Сапковский – дракон, древнее бессмертное существо, наделенное магией, сидел у меня на кухне и желал просто уплетать яичницу. У него имелась подписка на «Нетфликс» и профили в соцсетях. И все, что напоминало мне о его инаковости, о том, что он не такой, как мы, а дракон – это его ультрамариновые глаза.

      А сейчас, когда мы были одни и нас не видели другие люди, – они пылали цветом вечной драконьей жизни. Цветом вечности.

      И это был недобрый взгляд.

      Я осмотрелась по сторонам. Задумалась, размышляя о вещах, которые люблю, вспомнила о гардеробе, который еще не перевезла в новую квартиру. И представила, как все горит ярким пламенем. И родители обвинят не его, а меня.

      – Я забыла, – пробурчала себе под нос.

      – Ты проявила неуважение к дракону, – заявил он и показательно уточнил: – Дважды. Примерно за каких-то двенадцать часов.

      Из-за несправедливых обвинений я тоже начинаю закипать. Но не подаю виду, желая все же помириться с Яном. Ссора – совсем не то, чего бы я хотела после нескольких месяцев перерыва в общении.

      – Можно сделать поблажку за столько лет дружбы? – спрашиваю я.

      Но он непоколебим. Выражение его лица ясно дает понять – Ян оскорблен просьбой.

      – При чем здесь ЭТО? – возмущается он. – Я ДРАКОН.

      Да уж, спеси у Яна не отнять. Все как в старых сказаниях: драконы – те еще высокомерные ископаемые создания.

      И он плавно, насколько это возможно, с моей подачи, не внешне, но поведением превращается в то самое древнее существо, в мифологического дракона, который привык к поклонению и щедрым пожертвованиям от людей.

      Ненавижу, когда он таким становится.

      – Я посолила машинально, – ворчу я.

      Обиженная на него или уже на себя – точно не знаю, но разворачиваюсь к плите и начинаю готовить новую порцию, уже без соли.

      Даже на расстоянии чувствую, как он до сих пор недоволен. Однако не намерена так просто сдаваться.

      Я собираюсь победить.

      Пока жарится яичница, подхожу к нему поближе.

      Сажусь за стол и говорю, глядя Яну в глаза, совершенно милым тоном, словно мне снова лет пять:

      – Ну, прости меня, дракон.

      – Ян. Меня зовут Ян, – чеканит он, но против воли его голос звучит более мягко.

      Он продолжает злиться, не способный усмирить гордыню. Но я отчетливо вижу и то, как теперь Яна бесит и тот факт, что ярость начинает его предательски покидать.

      Он явно хотел бы наказывать меня подольше. Но никак не получается – он добреет на глазах.

      Ведь он любит меня. Как младшую сестру – если бы мы были не из разных миров и одной