Колодцы Маннергейма. Денис Алексеевич Воронин

для чего Рыжий устриц мучает, а это, оказывается, барик наш в рабочее время тренируется, к конкурсу готовится, да? – спрашивает шеф у Лео.

      Тот не отвечает. Молча шевеля губами, разглядывает бокал с кузеном-рыбаком.

      – Заплатишь из своих, – буднично объявляет Анна Леонидовна и смотрит на Аглаю. – Не отвлекай персонал, пожалуйста. И пойдем со мной, раз пришла.

      Аглая пожимает плечами, кидает на Лео виноватый взгляд и, сгребая со стойки бокал с «устричными ссаками», а из-под стойки – сумочку, идет следом за Железогло, словно пойманный завучем школьный хулиган. В голове мелькает мысль, что можно попробовать сбежать, но сделанный на ходу глоток кузена-рыбака добавляет ей храбрости.

      Прикид шеф-повара (тонкая кожаная куртка, из-под которой торчит подол белой итальянской рубашки, красные, свободного покроя чуть расклешенные спортивные штаны с белыми полосками и красный же повязанный на шее платок «Hermes» с арабской вязью и будто бы сценами то ли из «Тысячи и одной ночи», то ли – из Камасутры) для персонала сигнал лишний раз не отсвечивать. Займись своим делом и не шарь глазами вокруг, чтобы не столкнуться взглядом с Медузой Горгоной. Авось, пронесет.

      Аглая боязливо заходит на кухню, будто школьница – в кабинет директора школы. Только такой кабинет директора, где все жарится-парится-чистится-бланшируется, гремит кастрюлями и ножами, хлопает дверцами больших белых «минусов» с залапанными за смену ручками, ругается сквозь сжатые зубы и сует свежие порезы под струю ледяной воды, пока кто-то из коллег достает из аптечки новую упаковку пластырей.

      – Макс, – останавливает шеф худого поваренка с охапкой зелени в руках. – Прекращай за гостями гарбич жрать.

      – Анна Леонидовна, да я просто…

      – Штраф, Макс, – объявляет та. – И не спорь, уволю.

      – Анна Леонидовна, мне со штрафом ипотеку будет нечем платить! – ноет поваренок.

      – Ипотеку… Ладно, будешь должен, Макс. Запомни.

      – Хорошо, Анна Леонидовна. Что захотите. Вот прямо все…

      Железогло ведет Аглаю в дальний угол кухни, где стоит «гроб» – холодильник с открывающийся вверх дверцей.

      Прямо на дверце откуда-то появляются два стакана и початая бутылка бордосского аперитива «Lillet». Напиток, к которому Анна Леонидовна прикипела еще в Париже, работая су-шефом по семьдесят часов в неделю, меняя мишленовские рестораны и французских любовников как перчатки и гоняя на редких выходных по Евротоннелю через Ла-Манш на рейвы и концерты совсем молодых тогда «The Prodigy».

      – Будешь? – кивая на «Lillet», спрашивает она у Аглаи.

      – У меня есть, – отвечает та, салютуя бокалом с «устричными ссаками».

      Отпивает из него, думая, что все-таки Лео молоток. Очень вкусные «ссаки».

      – Как хочешь, – говорит шеф, прикуривая коричневую самокрутку. – На твоем месте я бы поостереглась, чтобы не получить пищевое отравление. Устричный ликер, надо же… – она ставит перед Аглаей тарелку, в которой филе красной рыбы нарезано так тонко, будто строгавший его повар заявился на смену,