Лесные гости. Евгения Чеширская

одним своим видом.

      И все же я в реку кинулся, ближайшего пацана поперек туловища схватил и к берегу потащил. Тот не сопротивлялся даже, как каменный какой. И тут зачем-то обернулся на тварь эту, которая над водой торчит.

      Тварь волосы с лица откинула, а там… вместо женского лица морда лошадиная! Как есть говорю! И мальчишки наши идут за ней, спокойно так, не меняясь в лице, как будто нет в этом ничего страшного.

      Я тащить продолжаю, хоть и тяжело мне, думаю, никого не отдам. Одного на берег выволок, за вторым кинулся – они уже по грудь ушли – только его тянуть, слышу, а первый снова в воду идет, все с тем же пустым выражением на мальчишеском лице. А мне и самому плохо, не так, как парням, но силы куда-то утекать стали, руки немеют, ноги не шевелятся. Думаю, врешь, гадина! Хоть кого-то, да спасу! И снова тянуть…

      Не спас. Никого не спас. Не знаю, сколько я так в воде метался, но все же победила меня тварь – отключился я, как был, по колено в воде. Повезло, что упал в сторону берега, голова на суше осталась, а то она бы и меня…

      В себя пришел, когда вокруг уже толпа людей ходила с фонарями. Туман к тому времени рассеялся, солнце за поле зашло, ночь наступала. Детей нет, твари той тоже нет. Искали потом их тела по всей реке, но так ничего и не нашли. Пятерых пацанов тварь утащила.

      Бабки наши потом, когда отвыли-отгоревали, сказали, что это дух лесной нам всем отомстил за то, что мы его дома лишили. Он и в лесу-то голодал, потому что жертв ему не приносили, а как лес сгорел, и вовсе ему идти некуда стало. Не знаю. Может и так, а может другое что, какая разница? Парней это уже не вернет.

      Председатель деревни потом по требованию местных опасное место забором огородил со всех сторон, даже через реку ограждения протянули. И таблички везде, где можно, поставили, что на поле то заходить нельзя, опасно для жизни. Но все равно нет-нет, да и увидит в тумане кто-то, проходящий мимо, тварь ту жуткую. Стоит, говорят, руки тянет, а вместо лица у нее морда лошадиная.

      Костница рукотворная

      Знаете, что самое страшное в работе реставратора? Нет, не уничтожить одним движением руки бесценную реликвию прошлого (а такое, увы, периодически происходит). Гораздо страшнее понять, что что-то старинное на самом деле новодел. Особенно – когда речь идет о… черепах.

      Меня и мою команду тогда позвали реставрировать старинный храм с очень печальной судьбой. Его построили еще в начале 18го века, потом сожгли, потом опять отстроили, потом снова сожгли. В общей сложности храм горел больше 20 раз за всю историю своего существования. Последний раз это случилось в 60-х годах 20 века, и тогда отчаявшиеся представители епархии приказали забыть о неудачном сооружении на долгие годы. Местные, кому не повезло рядом с храмом жить, поговаривали, что место проклятое, вроде бы постоянно там что-то видят непонятное – то черта, то лешака, то еще какую силу нечистую. И люди там погибали, плохо, страшно, так что вовек им не отмучиться.

      Говорили даже, что для того там храм этот несчастный и построили, чтобы силу злую сдержать. Если