Игры скучающих купидонов. Татьяна Абалова

Кстати, ты почему не ходишь на пары по вышке? Больше пяти пропусков и к экзамену не допустят.

      – Ненавижу математику.

      – Ну и зря. БАХ клевый. Правда, я пока не все понимаю. Евклидово пространство никак догнать не могу.

      – На дополнительные занятия не звал?

      Томка – красавица каких поискать. Зеленые глаза, рыжие волосы, частые веснушки совсем не портят, а наоборот – придают очарования. Я всегда наслаждалась, глядя на ее живое лицо.

      – Нет, а что?

      – Запутает. Лучше своим умом дойти.

      – А… Ой, моя!

      Маршрутка поглотила Томку, а я встала на носочки, чтобы рассмотреть номер той, что ждала зеленый на светофоре.

      – Ключева, садись, – к остановке подкатила машина Бойко. Распахнулась пассажирская дверь.

      Я натянула шарф до самых глаз и осталась стоять на месте.

      БАХ вышел из машины.

      Громко посигналила подъехавшая маршрутка, он махнул ей рукой, затянутой в кожаную перчатку. Больно вцепился в мое предплечье и заставил пойти с ним.

      – Ключева, что происходит?

      Дворники со стуком скользили по стеклу, смахивая налипающий снег. Он валил крупными хлопьями и мешал понять, где мы находимся. Ледяная жижа с шипением  расползалась под колесами.

      – Я ненавижу Евклидово пространство.

      – Давно?

      – С тех пор как потеряла бюстгальтер.

      Алексей Харитонович немного помолчал. Кожа перчаток так сильно натянулась на костяшках его пальцев, что, казалось, вот–вот лопнет.

      Резко вывернулся руль, и машина замерла на обочине.

      – Зачетка с собой? Давай сюда.

      Он не стал ждать, когда я открою сумку. Забрал ее у меня и, вывалив содержимое на пол, откопал девственно чистую зачетку.

      И тут же испортил ее.

      Зачеткину девственность.

      Щелкнув ручкой, написал «отлично» и размашисто расписался.

      – Можешь не ходить на мои занятия.

      Я и не стала.

      Через год я уже училась в медицинском на фармфакультете и закончила его с отличием.

      Тем снежным вечером в Евклидовом пространстве сгинула несчастная Софья Ковалевская.

      Зато на свет появилась деятельная Мария Складовская–Кюри, которая больше не допускала ошибок в общении с преподавателями мужского пола. Не краснела, не бледнела. И до всего доходила своим умом.

      – Гал, приходи сегодня ко мне ночевать. Так тоскливо что–то, – я вертела в руках шнур городского телефона.

      Марь Степановна, оторвавшись от беседы с очередной старушкой о пользе и вреде клизмования, с беспокойством посмотрела на меня.

      – Что? Опять прихватило? – Галка шумно жевала.

      – Угу. Евклидово пространство засасывает.

      – Жди. Часов в десять появлюсь.

      – Что так поздно?

      – У меня в восемь встреча с москвичами. Ну, помнишь, я им ресторан оформляла.

      – Угу.

      – Угу–угу. Ты словно филин в лесу. Сказала бы что–нибудь другое, приятное для слуха.

      – Например?

      – Целую