Игры скучающих купидонов. Татьяна Абалова

квадратных матриц.

      «Дура я, – придвинула к себе тетрадный листочек, – выдумала черт знает что, а он, наверное, и не догадывается, что Евклидово пространство занято его голым торсом».

      Воспоминания заставили загореться лицо. Я непроизвольно приложила ладонь к щеке.

      Он проследил за моим движением и задержал взгляд на губах.

      «Или знает?»

      – Что с тобой, Ключева? Тебе жарко? – Алексей Харитонович поднялся и открыл форточку. Осенний ветер пошевелил тетрадные листочки, дернул висящее на стене расписание лекций, принес аромат мужских духов. Хороших таких. Заставляющих мозг окончательно размягчиться.

      Я расстегнула верхнюю пуговицу.

      Не своей кофточки. ЕГО рубашки. Он не шевельнулся. Не стукнул меня по рукам. Не посмотрел осуждающе.

      Когда звякнула пряжка ремня, ЕГО ремня, я уже стояла без кофточки. И даже без бюстгальтера.

      Девственность я потеряла на столе, где в попу мне упирался учебник «Высшая математика для экономистов». Да простит меня Кремер Н. Ш.

      Глава 6. Евклидово пространство

      О, это ад,

      Когда должны мы выбирать не сами

      Предмет любви!

      «Сон в летнюю ночь», Уильям Шекспир

      Воспоминания о величайшей глупости заставили застонать и уткнуть лицо в бумажную салфетку, которая моментально намокла и прилипла к коже.

      «Как я могла? Как?!»

      – Женечка, с тобой все в порядке? – Марь Степановна заглянула в туалетную комнату и отшатнулась, когда я повернулась к ней лицом.

      «Чертова салфетка!»

      – Все нормально, спасибо. Уже проходит. Наверное, я что–то не то съела.

      Звякнувший колокольчик поторопил Марию Степановну вернуться в торговый зал.

      На прощание она внимательно посмотрела на меня. Я, отпуская ее в объятия работы, обнадеживающе махнула рукой.

      Убрав с лица остатки салфетки, поправила шапочку и надела маску.

      На следующий день после нашего первого «занятия» на лекцию по высшей математике я не пошла. Сидела на подоконнике в раздевалке у физкультурного зала и водила пальцем по запотевшему стеклу. На улице шел дождь.

      – Ты не видела здесь белые кроссовки? – Баженова – староста группы из параллельного потока, шарила в шкафчиках, заглядывала под скамейки. – Неужели вчера в такси забыла? Что за растяпа, вечно что–нибудь теряю.

      – Я тоже вечно что–нибудь теряю, – поддержала, как могла. – «Вчера вот девственности лишилась».

      Это конечно не вслух. Об этом лучше молчать.

      Перед глазами всплыла картина, как БАХ не торопясь застегивает ширинку, звякает пряжкой ремня, поправляет ворот рубашки. Я сидела на столе и смотрела на него пустыми глазами.

      Все внутри заледенело.

      Наваждение спало, остались лишь стыд и недоумение.

      «Зачем?»

      Он, наконец, заметив, что я не двигаюсь, вздохнул и подобрал с пола мои трусы.

      – Одевайся, Ключева.

      Сунул мне в руки колготки.

      Я