Настоящий полицейский. Иван Прохоров

сам себе Данилов.

      – А у тебя, между прочим, сын инвалид. А если понадобится вызвать скорую? К соседям бегать опять?

      – Я просто не понимаю, почему ты не можешь позвонить от соседей?

      – В одиннадцать часов?!

      Мать не хочет злить его еще больше.

      – Игорь сегодня какой-то странный, – сменила она тему, – даже свою любимую жареную картошку не стал есть.

      – Просто переходный возраст…

      В голосе отца слышны примирительные нотки.

      – Танька говорит, у них в соседнем доме кто-то опять пытался напасть на девчонку.

      Игорь прислонился к косяку, склонил голову.

      – Это которая на ПЛК?

      – Ага.

      – Тот самый маньяк что ли?

      – Я думаю, может снова начать провожать Макса в школу?

      – Провожай.

      – Ты же знаешь, каждый день я не могу.

      – А я, по-твоему, что безработный?

      – Ты работаешь с двенадцати.

      – Ира, ты это специально?

      – Ну, ладно.

      – Он что будет нападать в автобусе средь бела дня? Этот маньяк нападает в подъездах, вот и встречай–провожай в подъезде. Думать же надо хоть немного. – Голос отца приблизился, и Данилов отступил вглубь комнаты.

      Шмыгая носом, отец прошел по коридору в прихожую, раздался стук упавшей крышки обувной тумбочки, отец тихо выматерился.

      Игорь вышел из комнаты и остановился напротив кухни. Мать сидела за столом, подперев голову руками, смотрела в стол, но почувствовав взгляд, подняла лицо. Игорь увидел печаль в ее глазах.

      – Что ты тут делаешь? Тебе пора спать.

      Игорь смотрел на мать и заметил, что она стала расплываться также как Агнесса.

      – Мам…

      – Что случилось?

      Он не мог справиться с собой.

      – Мам…

      Она встала и обняла его. Он вспомнил ее руки, ее запах, почувствовал ее теплоту.

      Они жили в трехкомнатной коммунальной квартире на первом этаже. Им очень повезло, учитывая, что в этой квартире им принадлежала только одна комната, которую выделил матери коксогазовый завод. Вторую они снимали у соседей, которые появлялись раз в месяц, чтобы получить арендную плату, а третья – самая маленькая всегда была закрыта. Ее вскроют, после того, как исчезнет брат, но в ней ничего интересного не обнаружится, кроме старинной этажерки среди рассохшейся мебели. Владелец ее какой-то старик, который жил у дочери в Москве.

      Самая большая комната с двойной дверью принадлежала им с братом. На ней не было даже замка.

      Данилов прошел по коридору переглянулся с отцом, который с помощью обувной ложки натягивал лакированный ботинок и открыл дверь.

      Брат стоял у окна спиной к нему и проделывал какое-то странное движение рукой – проводил внутренней стороной ладони перед своим лицом, держа руку строго вертикально. Этого жеста Данилов не знал, но как ни странно вспомнил его – периодически он замечал, что брат делал так в детстве. Звука открывшейся двери он, конечно, не слышал, но среагировал на изменение