Ненависть навсегда. Николай Александрович Масленников

стен, дождя, затуманенного неба исходила та же мрачная сила, что от его облика, как будто этот человек был вожаком темной энергии.

      Но больше всего, конечно, симпатизировал запах. Люди пропитывают свое тело ароматами, пытаясь слиться с природой, и если бы у него, хвостатого, была такая возможность, он бы прыснул себе на холку пару капель прогорклой крови.

      Когда люди прошли мимо, обдало ветром. Дурманящий запах поднял такое сильное влечение, что лапы сорвались и побежали сами по себе. Следуя за людьми по коридору, они вышли к раковинам и унитазам. Эту комнату он терпеть не мог, но сейчас был исключительный случай.

      – Как же я буду умываться? – Человек поднял руки, звеня железом.

      – Твои проблемы! – Ответил Повислый и скрылся за углом.

      Человек постоял минуту, вглядываясь в своего сородича в отражении. Когда тот улыбнулся ему, послышался треск тряпки. Человек разорвал одежду и скинул ее на пол. Засунул голову в раковину. Зажурчала вода – самый раздражительный звук на свете. Хотелось убежать, но в воздухе стали распускаться новые ароматические оттенки. Вода разбавила тот крепкий дух прогорклой крови, делая его все более и более сладким.

      Шея, грудь, руки, некогда окрашенные у человека в черные и алые тона, становились бледно-розовыми. Не смывай, хотелось крикнуть ему, оставь, тебе так лучше идет – но кто будет слушать хвостатого? Пусть дурман уходил, но влечение к человеку оставалось.

      «Вот он, человек, которому я готов подчиниться. Приятель, хозяин и Вожак»

      Твердыми ударами по плитке Повислый принес Вожаку одежду.

      – Держи, натягивай. Я расстегну кандалы, чтобы ты лучше умылся. С мылом. Потом отправишься на свиданку.

      – Куда?

      – На свиданку. К тебе мать пришла.

      Вожак отшатнулся от связки ключей, как от огня.

      – Шутишь, Повислый?

      – Ни разу.

      – Нет, так я не пойду. Я не могу ей показаться в таком виде.

      – Без кандалов пойдешь. Но не расслабляйся. После я надену их снова. – Он расстегнул железо и добавил: – Я тебе не Повислый, сукин сын!

      Через пять минут, когда хвостатый вместе с Вожаком перепрыгнул через высокий железный порог, какая-то женщина вылезла из-за стола и воскликнула:

      – Глеб!

      – Мама… – чуть слышно сказал Вожак. Он имел такой вид, что, казалось, вот-вот упадет. Женщина бросилась с объятиями, но он устоял. – Как твои дела?

      – Горе ты мое луковое! Как могут быть дела у матери, когда у нее сын в заключении сидит? Плохо, конечно, Глеб, я себе места не нахожу. Мечусь из угла в угол… но сейчас чувствую себя лучше. Так рада видеть тебя!

      – И я, поверь мне.

      – Ну, как ты здесь? Рассказывай. Как кормят?

      – Сносно. Три раза в день, как в лагере.

      – Там кормят четыре раза. Ты, между прочим, похудел.

      – Теперь понятно, почему.

      – А условия в общем какие?

      – Ну, я не зря вспомнил про лагерь. Здесь практически так же, только…

      – Только