Хроники Арехина. Василий Павлович Щепетнев

Белая такая, школа наша. Ни с чем не спутаешь.

      Они пошли по дорожке, поначалу мощёной булыжником, но шагов через двести – просто утоптанной. Сиятельные владения кончились, а у земства до мощёных дорожек пока руки не дошли. Дойдут в следующем веке.

      Лето дождями не баловало, и потому ветерок поднимал пыль, которая кружилась серыми смерчиками. Мелкие бесы.

      Школу они увидели в положенное время. Действительно, белая. Здание по губернским меркам невелико, но для села приемлемо. В тени школы прямо на траве сидели дети, некоторые чуть старше барона и младшего Арехина, а некоторые и ровесники. Общим числом дюжина. Рядом, уже на стуле, сидела учительница и что-то читала вслух. Идиллическая картина. Дети смотрели на учительницу заворожено, никто не резвился, не шалил, казалось, даже не дышал.

      – Здесь все ёще про Балду любят, – сказал Георг.

      – Про какого Балду? – спросил Арехин-старший.

      – Сказка Пушкина, про купца Остолопа и Балду. Учительница читает, а они – сами видите – ответил барон. – Интересно им.

      – Ну и слух же у тебя, – сказал Арехин-старший.

      Действительно, до читающей компании оставалось шагов сто, не меньше. Ветерок шевелил листья, порождая тихий, но вездесущий шепот, и потому расслышать голос учительницы казалось Арехину-старшему невозможным. Ну, почти невозможным. У детей слух острый, а он, увы, не ребёнок. Сорок три – возраст последней молодости. И первой старости.

      – Я так, наугад, – ответил Тольц. – Что в Рамони читать могут, кроме Пушкина?

      Они приближались неторопливо, стараясь не мешать, но сначала самые маленькие, потом те, кто постарше, и уже последней учительница нет нет, а и стали посматривать в их сторону: кто, мол, такие, откуда взялись.

      Они остановились шагах в двадцати. Барон угадал – это и в самом деле была сказка о купце и Балде, и когда она подошла к закономерному финалу, дети засмеялись, но вразнобой. Постарше хохотали вовсю, а младшие неуверенно хихикали, не сколько от смеха, сколько подражая старшим.

      – А ты, Филя, чего ж не смеешься, – спросила учительница самого маленького слушателя.

      – Мне купца жалко, – честно ответил Филя. – Куда он теперь, без ума, без языка? Кому он нужен?

      – Да никому, – сказал мальчик постарше. – Пожил всласть, дай пожить другим.

      – Точно, – поддержал второй. – Балда, он ложку мимо рта не пронесёт.

      – Тише, ребята, тише, – уняла разгоревшееся было пламя спора учительница. – Вы подумайте, а завтра мы поговорим, прав ли Балда, наказавший купца, поступил ли он по-христиански, или нет. С родителями поговорите, посоветуйтесь. А пока бегайте, играйте.

      Упрашивать ребят не пришлось. Только что сидели смирно – и словно вихрь пролетел над одуванчиком.

      – Слушаю вас, господа – обратилась учительница к пришедшим.

      – Я и мой британский друг, писатель Артур Конан-Дойль, сейчас гостим у Петра Александровича Ольденбургского. И нам посоветовали познакомиться с вашей школой.

      – У господина Ланского слово не расходится с делом, очень приятно.

      Арехин-старший не понял, причем здесь Ланской, но продолжил:

      – И