Ковчег спасения. Пропасть Искупления. Аластер Рейнольдс

управления и сенсорным узлом на корпусе.

      – Клавэйн, а с вами что будет, когда прилетим в Ржавый Пояс? Как нам поступить?

      Клавэйн пожал плечами:

      – На ваше усмотрение. Высадите меня, где вам удобнее. Например, на «карусели» Новый Копенгаген.

      – А потом что?

      – Я сдамся властям.

      – Демархистам?

      – Да. Слишком опасно обращаться к ним без посредников, из открытого космоса. Следует действовать через нейтральную сторону, через конвенцию.

      – Надеюсь, у вас получится, что задумали. Вы же так рисковали!

      – Поверьте, мне не впервой, – ответил Клавэйн. И перешел на шепот, хотя в этом не было нужды – от Антуанетты их отделяло несколько десятков метров. Но все же ему казалось, что лучше о таком говорить негромко. – Ксавьер, пока ее нет рядом, я хотел бы кое о чем спросить.

      Парень посмотрел на него сквозь исцарапанные серые стекла очков для визуализации сетевых данных.

      – Валяйте.

      – Насколько я понял, вы дружили с ее отцом и ремонтировали это судно еще в то время, когда отец его пилотировал.

      – Ну да.

      – Значит, вы о «Буревестнике» знаете все. Наверное, даже больше, чем Антуанетта.

      – Она чертовски хороший пилот.

      Клавэйн улыбнулся:

      – Вежливый намек на то, что ее не слишком интересует устройство собственного судна?

      – Ее папа тоже мало интересовался. Тому, кто развозит товары по космосу, недосуг копаться в программах и подпрограммах.

      – Понимаю. Я и сам не специалист в корабельном деле. Но я заметил странноватое вмешательство судового машинного интеллекта…

      Клавэйн намеренно не закончил фразу.

      – И что ж тут странного?

      – Субличность не подчинилась приказу. Она слишком рано выстрелила и тем самым едва не погубила нас.

      – Клавэйн, это же был не приказ, а просто рекомендация.

      – Виноват, ошибся. И все же она не имела права на подобную самодеятельность. Даже если субличность способна управлять артиллерией – что для гражданского судна я нахожу в высшей степени необычным, – она не должна была действовать без прямого приказа. И уж тем более паниковать.

      Ксавьер нервно рассмеялся и переспросил:

      – Паниковать?

      – По моим ощущениям, это была именно паника.

      К сожалению, Клавэйн не мог разглядеть глаза Ксавьера за стеклами очков.

      – Машины не паникуют.

      – Верно. В особенности субличности гамма-уровня, каковой субличностью по идее и должен быть Зверь.

      – Значит, это и не было паникой, – заключил Ксавьер.

      – Видимо, так, – согласился сочленитель, хмурясь, и снова занялся компадом, протаскивая стилос сквозь переплетение сетевых путей – словно вороша клубок спагетти.

      Когда пришвартовались у Нового Копенгагена, Клавэйн хотел немедленно уйти, но Антуанетта с Ксавьером его не отпустили. Настояли, чтобы отобедал с ними напоследок где-нибудь на «карусели». Поразмыслив немного, Клавэйн