Индекс Франка. Иван Панкратов

быстро вошла Шубина.

      – О чём шушукаетесь? – с ходу спросила она. – Полина, ты мой тонометр не видела? Неужели в хирургии забыла вчера?

      Она открыла пару ящиков в столе, обошла Платонова, посмотрела на диване, ради шутки заглянула ему в карман халата, отрицательно покачала головой. Остановившись, она нахмурила брови и глянула сначала на Кравец, потом на Виктора:

      – У вас что, умер кто-то?

      – Не поверите, – хмуро ответил Виктор. – Ладно, мне идти пора. Операцию ещё надо записать.

      Он взял чашку, ополоснул её в раковине, поставил на полку. Шубина, махнув на них рукой, тут же обнаружила тонометр рядом с микроволновкой и отправилась смотреть пациентов. Полина встала, подошла к Платонову и прикоснулась к рукаву его халата.

      – Виктор Сергеевич, вы не подумайте, я… Неудачная получилась шутка про тыкву, согласна. Но я ведь ни о чём таком, я не…

      В конец предложения столь явно напрашивалось «я не такая», что договаривать не пришлось. Платонов поднял на неё глаза – она вопросительно смотрела на него, ожидая если не прощения за глупость, то хотя бы улыбки.

      – А как же тогда кофе в четыре утра? – недоверчиво спросил хирург.

      – Вот тут всё честно – пригласила и ждала. Из вежливости и солидарности. Я не так давно здесь работаю, ещё мало кого знаю за пределами этого кабинета, – она развела руками. – Хотелось бы узнать поближе врачей разных отделений, понять, чем живёт больница. Как говорится, кто против кого дружит. Будто не знаете, что по ночам на дежурствах разговоры на порядок откровеннее? А кофе – так есть же старое правило… ну, что от всей дежурной смены должно пахнуть одинаково, и лучше кофе, чем перегаром.

      Виктор вспомнил, как на дежурствах в госпитале смену за столом объединяла порой всего лишь банка сайры, чашка кофе и китайский салат, понимающе улыбнулся Полине и направился к двери.

      – До свидания, – услышал он за спиной. – Спасибо, что зашли и сказали мне… о Беляковой. Правда, спасибо.

      Платонов на мгновение замер, взявшись за дверную ручку, потом буркнул: «Не за что» и вышел в коридор. О чём ему сейчас говорила Кравец, было совершенно понятно – он и сам работал здесь ещё не настолько долго, чтобы прослыть своим окончательно и бесповоротно. Всё время, что прошло с момента приёма на работу, он тоже присматривался к коллегам, старался больше молчать и слушать, вникал в систему авторитетов, оценивал уровень скандалов на «пятиминутках» и юмор в ординаторских и операционных. Постепенно в телефоне прибавилось контактов, в голове – имён медсестёр и санитарок. Виктор запоминал, где лежат журналы для отчётности, что нужно сделать, чтобы получить кровь для переливания, как пройти в лабораторию, где кабинет выдачи больничных листов, с кем можно фривольно пошутить, а кому лучше вообще никогда не улыбаться, чьё слово на конференциях самое громкое, а чьё – самое главное.

      Он сформировал для себя альтернативную иерархию – и определил степень важности каждого из коллег. Кому доверяет, кого опасается, кого не понял и понять