Невидимки. Чак Паланик

меня.

      Машу листком перед лицом Бренди. Потом дописываю:

      пожалуйста.

      Руки Бренди Александр – нечто невообразимое. Все и всегда начинается с именно с них. Бренди Александр протягивает мне правую кисть, с толстыми пальцами, украшенными кольцами. Выступающие вены на запястье придавлены разноцветными браслетами. Красота Бренди Александр – космическая.

      – Итак, девочка, что же случилось с твоим лицом? – спрашивает Бренди.

      Птицы.

      Я пишу:

      птицы. птицы склевали мое лицо.

      Я смеюсь.

      Бренди смотрит на меня со всей серьезностью.

      – Что это значит?

      Я продолжаю хохотать.

      И пишу:

      я ехала по автостраде.

      Мне никак не успокоиться.

      кто-то выстрелил в меня из винтовки тридцатого калибра.

      пуля отсекла от моего лица всю челюстную кость.

      Я все еще смеюсь.

      И пишу:

      я сразу приехала в больницу.

      поэтому не умерла.

      Смех уже душит меня.

      вернуть кость на место врачи не смогли,

      продолжаю я писать.

      ее склевали чайки.

      Я резко смолкаю.

      – Девочка, у тебя кошмарный почерк! – замечает Бренди. – Рассказывай дальше.

      На глаза наворачиваются слезы.

      теперь я питаюсь только детскими смесями, пишу я.

      и не могу разговаривать.

      у меня не стало работы.

      я лишилась дома.

      и жениха.

      никто на меня не смотрит.

      а всю мою одежду… ее забрала моя лучшая подруга.

      Я плачу.

      – Что дальше? – спрашивает Бренди. – Расскажи мне все.

      ребенок, пишу я.

      маленький ребенок в супермаркете назвал меня чудовищем.

      Голубичные глаза Бренди становятся строгими. Она смотрит прямо на меня.

      – Ты воспринимаешь жизнь чертовски неправильно! Все, о чем ты можешь думать, так это только о той гадости, которая уже произошла.

      Она говорит:

      – Нельзя опираться только на прошлое или настоящее. Расскажи мне о своем будущем.

      Бренди Александр поднимается со стула. Ее ноги заключены в золотые путы шнурков и цепочек. Она достает из сумки пудреницу, усыпанную драгоценными камнями, открывает ее и смотрит в зеркальце на внутренней стороне верхней створки.

      – А логопед… – произносят графитовые губы Бренди. – Скорее всего она не в состоянии тебе помочь.

      Крупные руки в кольцах и браслетах прикасаются к моим плечам и велят мне сесть на стул. Тот самый, на котором только что сидела сама Бренди. Сиденье еще хранит тепло ее задницы.

      Бренди подносит пудреницу к моему лицу и располагает его так, чтобы я могла заглянуть вовнутрь. Я в изумлении обнаруживаю, что вместо пудры в ней – маленькие белые капсулы. А вместо зеркала – фотография улыбающейся Бренди Александр. Она выглядит сногсшибательно.

      – Это викодин, дорогуша, – говорит Бренди. – Я следую совету Мэрилин Монро: если