Сметенные ураганом. Татьяна Осипцова

заниматься любовью – это ведь совсем разные вещи!

      «Я не буду думать о том, что они там делают, в Манькиной комнате. Лучше думать о том, что завтра мы поедем на дачу Мишиных родичей, и я буду видеть его постоянно, целую неделю».

      Зря Светлана надеялась. За всю неделю в Солнечном ей ни разу ни на минуту не удалось остаться с Мишей наедине, Манюня ходила за ним по пятам, глядя с восторгом и любовью, буквально не выпуская его руки. А Свете хотелось оторвать подругу от мужа и втолковать ей, наконец: «Это место должна занимать я».

      Она пристально следила за Мишей, пытаясь уловить, как он смотрит на жену. Во взгляде его читалась доброта, тепло, забота – больше она ничего не замечала. А когда – к сожалению, не часто – сама встречалась с ним глазами, то видела в них мужское восхищение.

      Яна Витальевна хлопотала вокруг сына, сокрушалась, что отощал, старалась накормить повкуснее. Каждый вечер на дачу приезжал Павел Петрович, и они с Мишей подолгу беседовали в кабинете.

      Накануне Мишиного отъезда Яна Витальевна слегла от расстройства с высоким давлением, а ее невестка целый день сосала валидол. Павел Петрович в последний раз предложил:

      – Останься, сынок. Сделаем любую справку, хочешь – в больницу положим, все будет официально. Ну зачем тебе возвращаться? Все равно уже начался вывод войск.

      – Но мою часть еще не вывели. Папа, ты знаешь, я всегда был против того, чтобы использовать твое положение.

      – Ну и дурак! – в сердцах крикнул старший Улицкий. – Если о нас с матерью не хочешь, о жене хоть подумай – у нее сердце больное! Ты что, забыл?

      После этого разговора Михаил твердо заявил, что провожать его не надо.

      Узнав, что ни Мишины родители, ни Манька не поедут на Московский вокзал, Света тут же выдумала себе дело в городе и наспех попрощалась.

      – До свиданья, Миша. Когда вернусь вечером, тебя уже здесь не будет. Береги себя.

      Увидев ее на перроне возле «Красной стрелы», Улицкий замер.

      – Зачем ты приехала, Света? Я ведь просил…

      – Я не могла не приехать, Мишенька. Мы с тобой слова не сказали, а ты уже уезжаешь.

      Она заглядывала ему в глаза, и сердце переполняла радость, что в эту минуту может не стесняться.

      – Мишенька, знал бы ты, как я ждала! Я ведь все еще люблю тебя!

      – Света, не надо…

      – Миша, я не навязываюсь и ничего не требую. Просто… Просто ты – самое светлое мое воспоминание в жизни, и я берегу его. И всегда буду беречь.

      – Я тоже вспоминал о тебе, – сказал он сдержанно, но глаза его выдали. Он смотрел на нее, не отрываясь, с такой любовью…

      – Миш, поцелуй меня, – жалобно попросила Света.

      Он осторожно взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы. Поцелуй был долгим, но не страстным, а будто обреченным. Оторвавшись от нее, он пробормотал:

      – Я не должен был…

      – Почему? Всего один поцелуй, я буду помнить о нем.

      – Зря я узнал вкус твоих губ…

      – Миша, так ты все-таки любишь меня? – расцвела она.

      – Люблю, хоть и не должен.

      После