Сметенные ураганом. Татьяна Осипцова

– не предок. Я вам объясню про этот мягкий знак, наверняка вы не знаете… Крепостные крестьяне не имели фамилий, то есть родового имени. Писалось: Ефим, Петров сын, крепостной графа Шереметева. А после 1861 года бывшим крепостным потребовались фамилии. Кто-то стал писаться по прозвищу, кто-то по имени отца, а некоторые – по фамилии прежнего барина. Но чтобы не путать черный люд с господами, фамилию немного видоизменяли. В данном случае – Шереметьев, то есть принадлежавший Шереметеву.

      – Так вы из крепостных… – насмешливо протянула Света.

      – Тешу себя надеждой, что во мне течет несколько капель голубой крови. Господа ведь частенько улучшали крестьянскую породу…

      Она отметила про себя, что это похоже на правду – уж очень гордая у него осанка и породистое лицо.

      – …А может, какой-нибудь писарь сделал ошибку в документах, году этак в восемнадцатом, по просьбе трудящегося дворянина. Я генеалогическими изысканиями не занимался. Знаю только, что деревенской родни у меня нет. О, чайник уже вскипел! Помочь вам нести чашки?

      Глава 3

      Шереметьев стал частенько появляться в доме Ганелиных. Вроде бы заботясь о родственниках, он привозил дефицитные продукты: то палочку немецкой колбасы, то голландский или французский сыр, то ветчину. Однажды притащил целую коробку детского питания. Света обрадовалась импортным банкам, ведь развести порошок кипятком намного удобнее, чем варить каждый раз кашу.

      И хотя ее раздражала Юрина самоуверенная и наглая манера, она с нетерпением ждала этих визитов. Все-таки какое-то разнообразие в ее скучной жизни.

      Она замечала, что нагло он держится, только когда они остаются наедине, в присутствии тети Поли и Мани ведет себя безупречно, а к ним самим относится с неизменным уважением. Размышляя о том, почему он так себя ведет, Света сделала вывод, что Шереметьев в нее влюблен. Мужчина есть мужчина, будь ему четырнадцать лет или тридцать три, и так же как школьник дергает за косы или дразнит одноклассницу, которая ему нравится, так и Юрий…

      Шереметьев был взрослым человеком, а раньше ее ухажерами были одни мальчишки. И еще, в нем было что-то очень притягательное: не только широкие плечи, высокий рост и белозубая, порой нахальная улыбка… Света заметила, что стоит ему появиться на пороге, как сердце ее начинает биться учащенно.

      «Конечно, я нисколько не влюблена в него, – рассуждала она сама с собой, – однако приятно иногда увидеть мужскую физиономию в нашем женском царстве. Тетя Поля считает, что Юра приходит поддержать родню в трудное время, и вечно рассыпается в благодарностях, называет роскошью любую коробку конфет или палку колбасы. Но мне-то известно, почему он появляется в этом доме».

      Несколько раз Шереметьев вызвался сопроводить ее, когда она выходила погулять с сыном. Света катила коляску, а он, шагая рядом, затевал вроде бы шутливые разговоры, в результате которых нередко выводил ее из себя. Особенно если принимался намекать на ее любовь к Михаилу Улицкому или на то, что она лицемерно строит из себя безутешную вдову в присутствии родственников покойного мужа.

      – Вы кривляетесь ради того,