Ювелир. Тень Серафима. Наталья Корнева

При внимательном рассмотрении сложная вязь отдельных черт складывалась в оскалившего пасть вервольфа – ритуальный, имеющий сакральный смысл рисунок.

      Этого матерого, впечатляющего мощью волчару укрывало нежное кружево причудливо сплетающихся шрамов различного происхождения: были здесь и небольшие отметины от пуль, и четкие узкие следы лезвий, и зажившие рваные раны от когтей или клыков, и рубцы от неудачных падений.

      А поверх всего этого великолепия – змеящиеся длинные метки, которые оставил кнут.

      – Да по тебе часы можно сверять, Эдвард… лорд Эдвард, – поправился мужчина быстро, но без излишней поспешности: знал, что последует за дерзостью, и попросту не желал лишний раз напрашиваться на неприятности. Голос узника был спокоен и глубок, однако не лишен некоторой язвительности и природной резкости звучания.

      – А ты все ждешь, что однажды я не приду, Шарло? – ласково улыбнулся в ответ правитель, сложив руки на груди. Он наконец спустился и остановился прямо перед заключенным, по-прежнему неподвижно распростертым на полу.

      Эхо затихло.

      – А как же. Все надеюсь, милорд, что рано или поздно кто-то свернет тебе шею. – Узник встал на колени, не рискуя поднимать глаза выше ног правителя. Его запястья были скованы сразу двумя парами кандалов: одни обыкновенные – тяжеленные железные кольца, скрепленные прочной массивной цепью, – и пара тонких и изящных браслетов-наручников на блестящей серебряной цепочке. Причем вторые доставляли куда больше неудобств и проблем, сделанные из пресловутого сплава «Люкс», лишающего мага силы. – Но надежда, похоже, действительно глупое чувство.

      – Ты бессовестно лжешь, Шарло, – возразил лорд Эдвард, со странным удовлетворением разглядывая пленника и продолжая неприятно улыбаться, улыбкой жестокой и такой острой, что ей можно было вскрыть горло, как бритвой. – Мои визиты – единственное, что осталось в твоей реальности, в твоем жалком существовании. Ты ждешь их с нетерпением и считаешь томительные часы, а может, и минуты, чтобы не свихнуться окончательно в этом каменном мешке, во тьме и одиночестве. Убежден, за прошедшие долгие годы ты успел полюбить меня, ведь один только я проведываю тебя здесь, как заботливая бабушка, каждые две недели.

      – Так жаждешь моей любви? – в тон усмехнулся Карл, не обращая внимание на оскорбительную привычку правителя называть его уменьшительно-ласкательным вариантом имени. В свою очередь, узник и сам частенько опускал высокое титулование, так что в этой игре они были квиты. – Тогда дело совсем плохо. Впрочем, ненависть и вправду сложно бывает отличить от любви.

      – Если отнять мое блестящее общество, твоя жизнь станет совершенно пустым, мучительным бременем. Я ведь обещал тебе ад на земле. Не знаю, как он выглядит на самом деле, если вообще существует, но мне кажется, это что-то подобное.

      – Уж кто-кто, а ты совершенно точно узнаешь, как выглядит ад, – зловеще посулил узник. – Не сомневайся, однажды кто-нибудь отправит тебя туда на экскурсию в один конец.

      – И