Пушкин навсегда. Сборник

вот уже который день не может подняться с постели, а ведь казалось, что с наступлением тёплых, солнечных дней мальчик выздоровеет.

      Мидхат сидит, обняв колени, уткнувшись в одну точку. Изредка он слышит, как стонет Мутахар. Стон этот нет-нет да и нарушит тишину, словно предвещая тяжёлую скорбь.

      – Поешь затируху, пожалуйста… Мама говорит, коль можешь есть, будешь и жить.

      Мутахар, не открывая глаз, бессильно мотает головой. Мидхат опять становится задумчивым. Все дети на улице. Но ему нельзя оставлять брата одного. Если б только он выздоровел, то они, как все, ходили б на луг за диким луком, за щавелем. Бедная мама… Целыми днями на работе, а ночи напролёт возле больного сынишки. Как она сдала, как бы сама не заболела. Вдруг он услышал, как Мутахар что-то бормочет.

      – Что ты сказал, братик?

      – Хочу смотреть на солнышко…

      Мидхат поднял Мутахара и поразился его лёгкости: «Как его подушечка», – подумал он. А зимой ему это едва удавалось.

      Вынес брата на крыльцо, усадил, подложив за спину подушку. Больной ребёнок сильно зажмурил глаза. Подействовало ли слишком яркое солнце, но по лицу у него потекли слёзы.

      – Ну, братец, тебе хорошо? Будешь есть затируху?

      – Нет, сам ешь…

      – Ты так не говори. Знаешь, сегодня все соседские ребята ушли собирать дикий лук. Обещали, что тебе тоже нарвут. Мама сварит суп повкуснее. Сейчас ведь тепло на улице, ты уже выздоровеешь.

      А слёзы у малыша так и текли.

      – Я не хочу болеть, агай.

      И вдруг – то ли он хотел встать, и даже привстал. и медленно сполз с подушки.

      – Ой, Мутахар, что ты делаешь?

      Мальчик не отвечал.

      Почувствовав беду, Мидхат уложил брата в постель и тут же кинулся к соседям.

      – Баба Хадиса, что-то случилось с Мутахаром! – крикнул он, давясь слезами.

      Хадиса-эби, увидев Мутахара, тут же послала Мидхата за матерью.

      – Он же потерял сознание, дитятко, скорей беги, скажи ей!

      Вечером пришли несколько старушек, они отправили Мидхата ночевать к соседям.

      – Сынок, ты поспишь у нас, а я буду рядом с твоей матерью, – сказала Хадиса-эби.

      В другом случае Мидхат бы отказался, а тут. Он подошёл к братику, погладил его по волосам и, резко повернувшись к двери, вышел из дома.

      Ночью ему приснился сон. Будто бы приехал отец. Но вот только Мутахар куда-то исчез. Мидхат обыскался его. Через некоторое время он увидел брата. Только догнал, как тот превратился в птичку и вовсе улетел. Мидхат бежит за ней, кричит…

      Разбудила его бабушка Хадиса:

      – Дитя моё, повернись на другой бочок, уж больно бредишь-то.

      Мидхат вначале и не понял, где лежит, но как только вспомнил, тут же вскочил.

      – Нет, я пойду к себе.

      – Рано, сынок, ещё не рассвело, ложись, поспи.

      Проснулся он поздно. Когда открыл глаза, внуки Хадисы-инэй вовсю шумели. Самая старшая из них, Галия, подошла к мальчику:

      – А ты знаешь, Мутахар-то умер.

      Сердце у Мидхата ушло в пятки. На секунду окаменел, затем, не помня себя, ухватился за девчушку:

      – Врёшь!

      Девочка