Пушкин навсегда. Сборник

не стала б продавать…

      – Мы сейчас пьём чай понарошку. Значит, и молоко у нас есть. Понял? Вон наш телёнок, будто бы он вырос и стал коровой.

      – Ладно, – кивнул в ответ Мутахар и начал ставить в ряд кусочки из глины. – Ешь, Мидхат, хлеб, ох и много ж его у нас…

      Внезапно он умолк. Уставился на брата и, чуть не расплакавшись, тихо промолвил:

      – Брат, я есть хочу.

      – Погоди, Мутахар, давай доиграем.

      – Не-е, я не буду больше играть. Есть хочу… хо-о-чу-у-у!.. – Слёзы горошком покатились по лицу мальчугана.

      – Ну вот… Подожди, не плачь! Такой большой – и плакса. Дождёмся мамы. Если сейчас покушаем, вечером останемся голодными. Ты этого хочешь?

      – У меня болит вот тут, – Мутахар, тяжело дыша, показал на живот.

      Мидхат по-всякому старался его успокоить.

      – Скоро вернётся отец. Разве не слышал, мама говорила-когда он вернётся, у нас и хлеба, и картошки будет навалом?..

      Мидхат и сам постарался представить себе тот день: неужто когда-нибудь у них каждый день будет и хлеб, и картошка?!

      В глазах Мутахара сверкнули радостные искорки:

      – Скоро папа привезёт хлеб? Скоро, да ведь?!

      – Эх, ну и глупенький же ты! Как он может с войны привезти хлеба?

      – А что? И хлеба привезёт! – стал Мутахар убеждать брата. – Отец ведь знает, что мы голодаем… Мидхат-агай, а давай посмотрим: может, осталась у нас в печке картошка?

      Мидхат не посмел возразить братишке.

      Вот Мутахар начал шарить кочергой в печи. Через некоторое время послышался его подавленный голос:

      – Нету…

      Слов нет, Мидхат и сам проголодался. Что-то там внутри у него в животе так и щиплет, так и щиплет. Картошка-то есть дома, но мать их день на день посчитала… Разве только то, что под кроватью хотя бы две картофелины из оставленных на ужин … Нет, мать побьёт. Бывало, как придёт с работы разбитая, усталая, могла и отругать, и дать оплеуху.

      Мутахар вновь начал хныкать:

      – Во-о-он, у бабы Хадисы из трубы дым пошёл! Наверное, кушать готовит.

      – Тише, говорю. Я тоже голодный, но ведь не плачу. Терпи!

      Хоть так и сказал Мидхат, но сам не стерпел, зажал в ладошки две картошечки. Если попросить Хадису-инэй, может, испечёт?

      На скрип двери бабушка Хадиса повернулась и, увидев соседского мальчишку, пригласила войти в дом.

      – Нет, я пришел попросить вас испечь вот эти две картошки, у нас печка не топлена.

      – Картошку! Ой, да конечно, сынок, испеку! Вот и сама поесть стряпала ребятишкам, – сказала бабушка, показывая на внуков.

      Мидхат скорей побежал домой.

      – Мутахар! Сейчас картошку будем есть! – кинул он радостно с порога.

      Мальчонка на радостях стал кувыркаться на кровати.

      – Ур-р-ра-ура!

      – Ну, ты… ты погоди! Съесть-то съедим, а что маме-то скажем? Вот ведь в чём вопрос.

      – У-у-у, картошки у нас мно-о-ого ведь. Её хватит до приезда папы.

      Старший брат подумал: «Ну какой же он у нас ещё глупенький. Ведь неизвестно, когда приедет отец. Это мама всегда говорит: скоро, скоро! Но это “скоро” слишком