Дьявол. Лев Толстой

ее.

      Кроме того, Делесову, на которого музыка произвела такое сильное и непривычное впечатление, пришла мысль сделать добро этому человеку. Ему пришло в голову взять его к себе, одеть, пристроить к какому-нибудь месту – вообще вырвать из этого грязного положения.

      – Что, вы устали? – спросил Делесов, подходя к нему.

      Альберт улыбался.

      – У вас действительный талант; вам надо бы серьезно заниматься музыкой, играть в публике.

      – Я бы выпил чего-нибудь, – сказал Альберт, как будто проснувшись.

      Делесов принес вина, и музыкант с жадностию выпил два стакана.

      – Какое славное вино! – сказал он.

      – Меланхолия, какая прелестная вещь! – сказал Делесов.

      – О! да, да, – отвечал, улыбаясь, Альберт, – но извините меня, я не знаю, с кем имею честь говорить; может быть, вы граф или князь: не можете ли вы мне ссудить немного денег? – Он помолчал немного. – Я ничего не имею… я бедный человек. Я не могу отдать вам.

      Делесов покраснел, ему неловко стало, и он торопливо передал музыканту собранные деньги.

      – Очень благодарю вас, – сказал Альберт, схватив деньги, – теперь давайте музицировать; я, сколько хотите, буду играть вам. Только выпить бы чего-нибудь, выпить, – прибавил он, вставая.

      Делесов принес ему еще вина и попросил сесть подле себя.

      – Извините меня, ежели я буду откровенен с вами, – сказал Делесов, – ваш талант так заинтересовал меня. Мне кажется, что вы не в хорошем положении?

      Альберт поглядывал то на Делесова, то на хозяйку, которая вошла в комнату.

      – Позвольте мне вам предложить свои услуги, – продолжал Делесов. – Ежели вы в чем-нибудь нуждаетесь, то я бы очень рад был, ежели бы вы на время поселились у меня. Я живу один и, может быть, я был бы вам полезен.

      Альберт улыбнулся и ничего не отвечал.

      – Что же вы не благодарите, – сказала хозяйка. – Разумеется, для вас это благодеяние. Только я бы вам не советовала, – продолжала она, обращаясь к Делесову и отрицательно качая головой.

      – Очень вам благодарен, – сказал Альберт, мокрыми руками пожимая руку Делесова, – только теперь давайте музицировать, пожалуйста.

      Но остальные гости уже собрались ехать и, как их ни уговаривал Альберт, вышли в переднюю.

      Альберт простился с хозяйкой и, надев истертую шляпу с широкими полями и летнюю старую альмавиву, составлявшие всю его зимнюю одежду, вместе с Делесовым вышел на крыльцо.

      Когда Делесов сел с своим новым знакомцем в карету и почувствовал тот неприятный запах пьяницы и нечистоты, которым был пропитан музыкант, он стал раскаиваться в своем поступке и обвинять себя в ребяческой мягкости сердца и нерассудительности. Притом все, что говорил Альберт, было так глупо и пошло, и он так вдруг грязно опьянел на воздухе, что Делесову сделалось гадко. «Что я с ним буду делать?» – подумал он.

      Проехав с четверть часа, Альберт замолк, шляпа с него свалилась в ноги, он сам повалился в угол кареты и захрапел. Колеса